Золотая баба в русской литературе

татьяна и онегин

5 сентября в рамках праздника «Парк интеллектуальных развлечений» в Библиотеке им. В.В. Маяковского города Санкт-Петербурга состоялся цикл лекций и живой дискурс со слушателями «Белой Индии» на тему «Секрет Золотой бабы. Женские мифы Евразии». Вадим Левенталь поделился результатами своих поиском Золотой бабы русской литературе.

Самая характерная вещь в ряду никогда не бывает лучшей в этом ряду. Так что нет ничего удивительного в том, что роман, который с предельной прозрачностью представляет одну из ключевых коллизий русской литературы, — роман одновременно скучноватый и схематичный. Не слишком удачный — тут докладчик не может удержаться от того, чтобы пнуть нелюбимого классика, — не слишком удачный даже для такого далеко не блистательного автора как Тургенев. Речь идет о романе «Накануне».

Напомню, в чем там дело. Юная красавица Елена выбирает между мужчинами, претендующими на ее благосклонность и последовательно отказывает сначала художнику, потом ученому и, наконец, деловому человеку. Приз достается революционеру Инсарову — автор таким образом как бы дает понять, «кто здесь власть».

Не будем ходить вокруг да около. Не Тургенев первый и не он последний — в русской литературе из раза в раз возникает один и тот же прием: истина поверяется бабой.

Кто прав, тому она и достается — юная красавица, веселая и умная, чистая и искренняя, верная и добрая — словом, золотая баба.

В «Обрыве» Вера достается Тушину, в «Анне Карениной» Кити — Лёвину, в «Войне и мире» Наташа — Пьеру, и даже Сонечка Мармеладова накрывает зеленым платком воскресшего Раскольникова. Примеры можно было бы множить и множить.

мармеладова и раскольников

В поисках праобраза всех упомянутых женщин мысль прежде всего упирается в образ Татьяны, пусть в форме минус-приема, коль скоро она именно не достается, причем дважды, Онегину.

Однако и у этого образа есть свой прообраз: «Таким образом скончала жизнь свою прекрасная душой и телом. Когда мы там, в новой жизни, увидимся, я узнаю тебя, нежная Лиза!» — сюжет первого русского романа (самого семени его) состоит в обретении и потере Золотой бабы.

Герой «Бедной Лизы» утрачивает Золотую бабу ровно в момент потери себя как нравственного существа — вся последующая русская литература пытается вернуть ее, поймать на крючок, на который извивающимся червяком насажен правильный герой.

Карамзин, разумеется, знал о Золотой бабе — он упоминает ее в «Истории государства Российского» как об идоле «народов пермского и обдорского».

Но Карамзин — потомок княжеского татарского рода с Волги — и бесстрастный наблюдатель не может не признать: мысль о том, что утерянная Золотая баба Великой Перми, за которой снаряжали походы карамзинские предки, стала эйдосом, отбросившим тень сначала на архетип русского романа, а вслед за ним и на всю русскую литературу, — кажется безумной только на первый взгляд.

Лиза утрачена: она помещена под воду. Но с ней обещана встреча «там, в новой жизни». Когда? Очевидно, когда мы заслужим этого, когда будем готовы, когда мы обретем истину.

Не будет преувеличением сказать, что с того самого момента русская литература неустанно занимается поиском Золотой бабы, призывает ее, создает образ за образом, все это напоминает танец с бубнами. Достаточно сказать: много ли безусловно положительных мужских образов в русских романах? Ни одного, если не считать Мышкина, лишенного, впрочем, мужской силы и, стало быть, не вполне мужчины. Женских? Можно было бы весь настоящий семинар посвятить только перечислению их. Цель этих усилий — поднять Золотую бабу со дна пруда и поместить ее на прежнее место, сейчас это было бы недалеко от метро Автозаводская.

Усилия эти не прекращаются и сейчас. На ум прежде всего приходит роман Алексея Иванова «Сердце Пармы», в котором описываются события XV века, когда Золотая баба была утрачена, и посвященный как раз событию ее исчезновения. Но другой его роман — «Географ глобус пропил» — в этом смысле гораздо характернее: группа под руководством Служкина отправляется в путешествие как раз по тем местам, где она была утрачена. И в этом смысле для нас уже не будет загадкой образ Маши, которая, как Татьяна Онегину, не достается Служкину, потому что он ее не заслуживает.

Итак, русская литература уже более двух сотен лет живет мечтой о Золотой бабе. И если у русской литературы есть миссия — не в том ли она и состоит, чтобы вернуть России священный символ?

Вадим Левенталь.