Чёрный Квадрат Ивана-Царевича

Эссе Павла Зарифуллина в продолжении-раскрытии тем «Гиперпространства Льва Гумилева» и «Мифе о Царевиче».

О радугах и кругах Золотого Павлина

Iz di goldene pave gefloygn, gefloygn.
Un di nakht hot geefnet di goldene oygn,
Likhtiker mayner, shlof ayn.
Di nakht hot geefnet di goldene oygn,
Bin ikh fidl gevorn un du der boygn,
Umruiker mayner, shlof ayn.

Улетел Павлин золотой, улетел
И ночь открыла глаза золотые
Свет мой, усни.
Открыла ночь глаза золотые
Стала я скрипкой, ты же смычком
Мое беспокойство, усни.
(Анна Марголин)

Эту песенку прекрасно и вкрадчиво исполняет на идиш удивительная Хава Альберштейн. Из контекста непонятно для кого колыбельная — для детей или для любовников? Каждый принимает на свой счёт… Ясно лишь, что goldene pave — Золотой Павлин, Солнышко красное. Ну а goldene oygn — глазки ночные золотые, суть звёздочки ясные.
Я же расскажу вам сказку о Царстве. О золотой сфере, той что как Солнце-Павлин. И о Царевиче, что вываливается нежданно-негаданно, как упавшая в печной дымоход чудесная звезда.

golgen peacock

В нашей сказке мы поговорим о круге и о сфере, о квадрате и о гиперкубах, и в меньшей степени о треугольнике и пирамидах.

Круг будет календарным, на такой обруч нанизана наша человеческая жизнь, наши праздники, рабочие и выходные дни. В этом смысле мы мало отличаемся от своих предков кроманьонских охотников, тех, что мерили свои судьбы кругами, что описывает Земля за год вокруг солнца.

Годовой календарь фиксируется в круг — двухмерную геометрическую фигуру. С точки зрения жителей планеты круг-календарь автоматически делится на две части — когда солнце растёт — с Зимнего Солнцестояния по Летнее. И когда «свет, день уменьшается» — с 22 июня по 21 декабря (это так сейчас). «Умаляющийся свет» это когда «улетел Павлин золотой, улетел».

Время «улетающего Павлина» геометрически уже не круг, но дуга, радуга. Ну и «прилетающего» тоже дуга. Получаем две дуги, две радуги — радуга ведь тоже павлиний хвост, два хвоста!

У каждой радуги по «хозяину», по Прометею и Эпиметею. Мифы или литература (успешные современные пересказы древних сказок) повествуют об этой бесконечной лоботомии целостного круга.

Воланд-Царевич

Возьмем к примеру «Мастера и Маргариту» Булгакова. Кто главный герой романа, с точки зрения «двух радуг»? Их два Исус и Воланд, других героев там нет, кроме, пожалуй, Маргариты, которая сопричастна Воланду.

Репродукция иллюстрации художника Андрея Харшака к роману Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».

Когда появляется в романе Воланд? Он приходит, когда Солнце должно упасть вниз, когда Берлиозу отрезают голову, будто пророку Иоанну 11 сентября. Тема усекновения головы становится лейтмотивом произведения. И когда пьют кровь предателя барона Майгеля из черепа Берлиоза, что перекликается с обрядом на Дмитриев день — 7-8 ноября — в Южной России и Молдавии принято пить молодое вино осеннего урожая. (1)

Ну и кто получается в этом сюжете Воланд? Это русский классический Иван Царевич, тот, что приходит из Ниоткуда, чтобы забрать королевскую дочь и увезти в неизвестном направлении. По сказке Царевичу помогают духи-помощники. В романе Булгакова сам Воланд ничего не делает, но с точки зрения шаманизма или сказки так и положено — всё проворачивают Кот Бегемот, Коровьев и Азазелло, «трое из рожка». Воланд с большой симпатией относится к герою восходящего круга, ко Христу, он внимательно следит за ним по ходу повествования через Мастера, свое Альтер эго. Иногда просто бросается в глаза, что Мессир и Мастер – это одно и тоже. А с точки зрения календарного круга, Воланд является отражением Христа. У Христа разорвана часть рта и у Воланда есть шрам возле рта, у Иешуа подбит один глаз и у Воланда один глаз пуст. Как и в русской сказке главное событие романа – это свадьба на королевской дочке – в нашем случае на Маргарите. Свадьба-коронация происходит в «пятом измерении», Булгаков так и пишет! А уже после бала-венчания Царевич и его королева Марго сваливают из Москвы. Есть такое этнографическое понятие как «ритуальное бегство», когда хватают невесту и бегут. Это старинный обряд многих племён. Стартовали булгаковские с Воробьевых гор. Бежали Воланд и Маргарита, а был ли с ними Мастер? Можно бесконечно на эту тему рассуждать.

В сказке бегут от царя-отца. Т. е. ускакали Воланд и Маргарита от Сталина, ведь тогда в Русском Царстве был только один «Бог-Отец» – отец народов. Как говорил поэт Борис Слуцкий:

Мы все ходили под богом. У бога под самым боком. Он жил не в небесной дали, Его иногда видали Живого. На Мавзолее. Он был умнее и злее Того — иного, другого, По имени Иегова… Мы все ходили под богом. У бога под самым боком. Однажды я шел Арбатом, Бог ехал в пяти машинах. Ну а сам Булгаков упоминал, что себя он воспринимает Мольером, а Сталина – королем-Солнце Людовиком.

Но Христос, каким он изображён у Булгакова, Иешуа — это ведь тоже Царевич, идущий на крест за Царством Иудейским. Царевич, восходящей части календарного круга. Т.е. символ, знак царевича — дуга. Или Радуга. С сияющей лучезарной радуги спустились многие святые и князья, герои разнообразных этнических мифов.

Его Величество Сфера

Символ «Обретённого Царства», иной — трёхмерный. Это сфера, которую постоянно моделируют мои друзья — художники-систематисты, продолжатели геометрических экспериментов супрематистов Малевича.

p_F_main

Что такое сфера? Сфера очень роялистский символ. Как, например, яйцо Шалтай-болтай, знакомый детский юмористический образ. Но Шалтай-болтай изначально – это пушка-единорог, которая упала со стены и предопределила поражение короля Карла, после чего ему отрубили голову.
И вся королевская конница и вся королевская рать не могут Шалтая, не могут Болтая собрать.

Шалтай-болтай – это царь-священник в шахматном королевстве, он главный, он знает прошлое и будущее. Болтай — прозвище Ричарда III, главного английского короля, сопоставимого с нашим Иоанном Грозным по степени роящихся вокруг венценосной персоны мифов. Король-кабан Ричарда III (кабан был его тотемным зверем) тоже падал со стены.

Проведём параллель и с Кащеевым яйцом, Кащей – это царь-шаман в классическом шаманском «костюме скелета», у которого Иван Царевич оспаривает господство, и в разных сказках, он магической яйцо, как знак Кащеевой державы, либо забирает себе, либо ломает, будто Нестор Махно об колено.

А в яйце таится Царство. И когда наши друзья-систематисты (Верещагин и Гаев-Орлов) на своих перформансах его торжественно вскрывают, Оттуда (2) вываливается бездна-желток сверхнаполненной новой царской жизни, произраставшей, томившейся, ожидавшей нужного часа. Внутри яйца (так говорят) есть вращающееся зеркало, и его пляшущая турбулентность рождает бесконечные миры, потенции будущего.

И когда эту сферу распахнёшь — тебя накроет царской златокипящей Мангазеей, и кажется будто больше не проснешься, так останешься в сверкающей царской грёзе. Сфера раскрывается, как цветок, и царство выходит из него.

Сферы — суть образы имперских столиц. Они самодостаточны, вместе со сфинксами и львами украшают Санкт-Петербург. Или Абу-Даби — сказочный град в пустыне с небоскрёбами, ледяными катками и сусальными мечетями…

Однажды я делал доклад о сферах систематистов на их выставке в МГУ, здании – главном символе сталинского ампира. Небоскрёб МГУ забрал главенствующую роль имперской каланчи у Дворца Советов, что так и не был построен на Волхонке. Дворец Советов наш Отец Народов как-бы перенес на Воробьевы горы, возможно, чтобы заткнуть дыру, что оставил в Красном Царстве Царевич Воланд, когда отсюда уехал. Именно в МГУ мы нащупывали тот особый момент, когда двухмерные дуги и круги воплощаются в трёхмерные сферы, будто ящерицы на картине Моурица Эшера «Рептилии». Где гады выползают из рисованной бумаги, обретая объём, клыки, брюшка, дым изо рта. А ученики супрематиста Малевича систематисты восславляли грядущую путинскую империю. Наблюдателю со стороны выпал редкий шанс прямо таки пощупать, потрогать, посмотреть – как круг переходит в сферу, перепрыгивает из одного измерения в другое.

Видимо также тысячелетия назад треугольники с папирусов, насосавшись человеческой энергии из молитв и ладана, набухали в египетские пирамиды…

Законы Паперного

О том, как треугольники чудесным образом обращаются в пирамиды 30 лет назад Владимир Паперный написал книгу «Культура Два». Структуралистскому анализу были подвергнуты советский конструктивизм 20-х гг. и сталинский имперский классицизм 30-х – 50-х гг. Для удобства работы с двумя подвидами советской культуры Паперный предложил бинарное дуалистическое деление, которое обозначил терминами «Культура 1» и «Культура 2». Опираясь на эти удачные обозначения, автор пришёл к неожиданным и блестящим выводам. Культура 1 – культура революции и нововведений обладает особыми качественными характеристиками, сказывающимися в архитектуре, кинематографе, литературе, политике, социальной жизни. Это разбегание населения по территории государства, демократизация политической власти и общественной жизни, любовь к иностранному и механизмам, горизонтальная архитектура, немое кино, абстракционизм в живописи, импровизация в музыке, культ динамики и реализма как в культуре, так и в обществе. Да – ещё ненависть к устоявшейся иерархии. Культура-1 — эпоха Царевича, приходящего из Ниоткуда.

А Культура -2 — время «Обретения Царства»! Она зиждется на иных принципах: вместо импровизации – ноты, вместо горизонтальных конструкций – вертикальные высотки, не равноправие, а иерархия, не движение, а неподвижность. Растеканию населения по горизонтали противопоставляется его закрепощение.

Паперный, используя свой метод, переносит бинарность двух культур на иные хронометражные отметки русской истории, предлагая вычленить в ней бесконечный цикл: 1 – 2. Т.е. хрущёвская «оттепель», «перестройка» и «лихие 90-е», а также начало «славных дел» Петра Великого – это всё Культура 1. С равноправием, преклонением перед немцами– инородцами, движением элиты и населения в разные стороны, конструктивистской абстрактной архитектурой и живописью.

Соответственно «высокий сталинизм», эпоха Петра I с момента провозглашения Империи и иерархии («Табель о рангах»), опричнина Ивана Грозного, «золотой век» Екатерины Великой и Леонида Брежнева, «Золотой век русской литературы» Николая I – это она – «Культура – 2». С верой в Чудо: строительство гигантского Дома Советов с грандиозным Лениным на вершине, провозглашение Москвы Третьим Римом, план захвата Константинополя. Культура 2 – эпоха иерархии, время перехода от двухмерного мышления к трёхмерному (от горизонтали к вертикали), от броуновского Движения к совершенной Неподвижности. Мы попадаем в царство бронзовых пионеров и Медного Всадника, Рабочего и Колхозницы и «сталинских соколов», вглядываемся в «небесные потолки» московского метрополитена, замираем у дворцов зодчего Кварнеги и салютуем скачущему по площади Исаакиевского Собора императору Николаю, коронованному римскими орлами.

Шемаханское Царство

Самое интересное в этой книге то, что сегодня она сверхактуальна. Потому что мы стоим в переломный период смены культур. Одной ногой в Культуре 1, а другой – уже в Культуре 2.

Нетрудно заметить, что с какого-то времени мы начали жить в эпоху государственных шоу, растущих корнями из имперских ристалищ в Древнем Риме. Старт дала Олимпиада в Сочи-2014 с супермасштабными сценами отечественной истории от Чайковского до русского художественного авангарда.

Культура-2 всё берёт в оборот. Даже в принципе внутренне ей чуждый авангард и конструктивизм, она перетолковывает и «вставляет» в «правильное» триумфальное русло. Я много езжу в страны постсоветского пространства и вижу, что этот процесс происходит не только в России, но и синхронно во всём нашем Евразийском суперэтносе (по Гумилёву). В Баку у нас работает Центр Льва Гумилёва — это важный вестник для нас, скифов-евразийцев, о мифологических процессах, творящихся в братской стране.

Мы констатируем, что культурология вновь «Обретенного Царства» имеет прямое отношение к смене эстетических парадигм не только в России, но и, например, в Азербайджане.

Любопытно, что символами обновлённого Баку, нового Баку Евровидения и Европейских игр, стали уникальные работы зодчей Захи Хадид. Особенно потрясает воображение дворец в виде подписи президента Гейдара Алиева — расползающаяся окрест гиперсфера-биомасса! Но по своему духу, по своему задору госпожа Хадид родом из «Культуры-1»: с её любовью к абстракции, «неоконструктивизму». Венец её прозрений (на мой взгляд) — сюрреалистическое здание администрации антверпенского порта. Это стеклянный летучий корабль, приземлившийся на ганзейские торговые склады.

Muzej-Gejdara-Alieva-2
Но торжествующая власть, уверенного в себе нового Азербайджана, вставляет «творческое безумие» архитектора в свои королевские праздники, в каспийский «Марлезонский балет». И получается ярко, фешенебельно, «дорого-богато».

Ясновиденье Хадид оборачивается дворцами Шемаханской царицы, ведь с точки зрения сакральной географии, Азербайджан и есть Шемаханское Царство!
«Культура-2» украшает эпоху фестивалями и гипермасштабными постановками. Открытие Плавательных Игр в Казани будто бы продолжило Евроигры в Баку. И дело не в том, что организаторы и имиджмейкеры «тягают» элементы шоу друг у друга, сама структура мифологической культуры предполагает определённые правила, законы жанра.

Западные политики не ездят на наши «радостные игры» — ни на Олимпиаду, ни в Баку. Для них наши праздники слишком утомительны. В Европе вовсю правит «Культура-1» — революционное время экспериментов с финансами (разгром Греции), полом и семьёй (ювенальная юстиция, референдумы об однополых браках), приливы мигрантов захлёстывают европейских бюргеров, не давая им замёрзнуть. Их элита активно пытается наконец-то создать европейское правительство и воплотить мечту Троцкого о создании Соединённых Штатов Европы (своего рода СССР-2). Они с нами просто по разные стороны парадигм (по Куну).

А вот Россия и Азербайджан, что называется «на одной волне». И это меня, как евразийца и сторонника дружбы между нашими народами — безумно радует! Вроде бы мы давно не в месте, Азербайджан формально не участвует в евразийской интеграции, но время у нас течёт одинаково!

Мы существуем в рамках одной «Культуры-2». Лев Гумилёв однажды ввёл понятие суперэтноса, объединяющего внутри себя разные по языку, культуре, происхождению народы и государства. Он считал, что все эти различия соединяются в потоке «общей исторической судьбы» этносов.

Так вот — время, судьба, вектора культуры у России и Азербайджана по-прежнему общие. И ментально мы, по-прежнему — одно целое, как два русла одной реки, иногда расходящиеся, но потом соединяющиеся вновь.

Потому русские с удовольствием смотрят Евроигры в Баку. А азербайджанцы болеют за россиян на чемпионате мира по плаванию в Казани.

Поступь Чёрного Квадрата

Однако, вернёмся от «шемаханских садов» к нашим баранам: кругам и квадратам. Потому что отношения наши с ними ещё не расписаны, не зафиксированы. Поглядим — ка, что суть Круги и Квадраты с точки зрения теоремы Паперного.

Чёрный квадрат (а также его братья Красный квадрат и Белый квадрат) Казимира Малевича — хорургви русского и мирового авангарда. Чёрный квадрат с братьями ворвался в искусство, будто Иван-Царевич из Тридевятого Царства и взорвал, потряс, перевернул мир искусства. С тех пор вселенная художников никогда не будет прежней.

Но у супрематистов Малевича тоже была предыстория, Казимир не раз подчеркивал, что находился под влиянием Николая Фёдорова, одного из родоначальников русского космизма. Иван-Царевич Чёрный Квадрат вполне себе гость из космической бездны. Супрематисты воспринимали мир через Космос, они открыли наше посконное пространство музыке сфер и вибрации планет. Революцию ждали, как космическое действо, теургию новых богов.
Космос активен, космос приближается, ввергая земную юдоль в свои кочевые ритмы и вихри. Когда губернии двигаются, громыхая городами, когда русские просторы встают и идут.

Наши избы были на колесах,
Мы впрягли бы в них своих коней
И гужом с солончаковых плесов
Потянулись в золото степей.
Наши б кони, длинно выгнув шеи,
Стадом черных лебедей
По водам ржи
Понесли нас, буйно хорошея,
В новый край, чтоб новой жизнью жить.
(Сергей Есенин «Пугачёв»)

Астрономические фотографии вспышек сверхновых звёзд, верчения ослепительных галактик! Иван Царевич врывается с Той Стороны с пожарами, как Воланд, с криками и воплями.

Важная деталь – это движение, космический ветер не имели такого «трёхмерного» понятия как высота. Движение шло в двухмерном мире, или, может быть, в мире многомерном (вспомним «пятое измерение» Воланда). В любом случае супрематисты и футуристы оперировали иными мирами и восставали на объём Трёхмерного Царства.

Привет, любимая!
Еду!
Немедленно!
В пять минут
небо перемахну
во всю длину.
В такую погоду
прекрасно едется.
Жди
у облака —
под Большой Медведицей
(Владимир Маяковский «Вечер»)

Маяковский заявляет: «небо обойду за всю длину», он ничего не говорит про высоту. Высота являлась отличительным признаком популяции людей.
Облететь небо на дирижабле или аэроплане, движение как самодостаточное явление, молекулярные (3) импульсы внутри ризомы-корневища, скачка по древу нейронов мозга!

Черный Квадрат поставили в красном углу, объявив его иконой русского футуризма и авангарда и даже ходили с этой иконой в крестные ходы. Самый известных ход был у Малевича на похоронах, когда несли Квадрат на руках, прибили на гроб и автомобили.

Биоморфные абстракции Кандинского, Царевич-Квадрат Малевича и четырёхмерный гиперкуб-тессеракт Сальвадора Дали восстали на царство-сферу, на империю-пирамиду. Т. е. Культуру-1 нельзя связывать только с пространством плоскости. Это был сговор иных миров против объективной реальности сего дня. Двухмерных и многомерных против трёхмерных!

Коронация Сферы на Манежке

Ныне, на старте путинского ампира систематисты презентуют русский космизм с точки зрения «Культуры 2». Верещагин и Гаев-Орлов делают шаг вперед от квадрата к кубу, от треугольника к пирамиде, от шара к сфере. От Ивана Царевича к Ивану Царю. Это радикальный эксперимент, расставание с родительским супрематизмом. В перемену времён от Культуры Один к Культуре Два.

Систематисты приспосабливают прозрения Культуры-1 к новым имперским проектам Культуры-2. Предлагают свои сусальные цацки, в качестве моделей космических кораблей Дмитрия Рогозина. Ведь ещё Циолковский мечтал о Золотых Сферах, внутри которых будут жить люди и летать туда-сюда для выбора лучших условий света-тепла на околосолнечной орбите.

a2

Но Культура-2 обезличивает авторские проекты. И символом новогодней Москвы оказалась огненная сфера на Манежной площади. Рождественская игрушка, упавшая с незримой великанской новогодней ёлки. Конфетка с Мирового древа.

О таком «допетрили» собянинские дизайнеры и безо всяких систематистов. Или «свистнули» их идеи по тихому…
Гении чиновникам Царства, «таблёрам о рангах» совсем не нужны.

Ружьё Малевича

Возможен ли новый приход Царевича в нашу красивую эпоху электрической Москвы, где волшебные пасторали проектируются на здание Министерства обороны?

При том, что Культура-2 будет в ближайшие годы, а возможно и десятилетия, что называется матереть. Доминировать, творить чудеса и мифы, укреплять иерархическую вертикаль, радовать народы спортивным оптимизмом.

Но в русской культуре главным объектом является ружьё, которое скромно висит до конца пьесы, пока не выстрелит.

2016-02-02_205446

У меня в деревянной избе, где я живу, в кудеяровской Старой слободе висит плазменный экран. Двухмерный и чёрный. И такие экраны замерли в каждом доме дорогих россиян. Это абсолютная победа Малевича и супрематистов в этой стране (и во многих иных странах). Победа эстетическая и функциональная. Потому что плазменный экран это иконостас современного мира. И одновременно это и портал для иных измерений, дымоход в Иное. Пока из «дымохода» сыпется пепел и уголь, лица мёртвых и живых.

Но однажды все чёрные квадраты «выстрелят», плазмы сами собой включатся, загорятся нездешним огнём и Царевич (собственной персоной) провозгласит космическую супраморалистскую (4) проповедь.

Он расскажет о Боге Тридевятого Королевства, о ночи с золотыми глазами и волосами.

И о скором прилёте Огненного Павлина. Или даже Семаргла.

Ну, а пока — за окном снег. Спи, моё царство, спи!

Стала я скрипкой, ты же смычком
И счастье с любовью склонилось над нами
Нежность моя, усни

И счастье с любовью склонилось над нами
Оставило нас одних и испарилось
Грусть моя, усни

Bin ich geworden die Fiedel, Du der Bogen,
Und das Glück über uns hat verliebt sich gebeugt,
mein Zärtlicher, schlafe ein.

Und das Glück über uns hat verliebt sich gebeugt,
gelassen uns alleine, verflogen, verflogen,
mein Trauriger, schlafe ein.

Павел Зарифуллин

(1) Павел Зарифуллин, эссе «Солнечная русская голова» в книге «Звериный стиль Ивана-царевича», СПб, 2016
(2) В смысле строчки Николая Гумилёва: «Понял теперь я: наша свобода только Оттуда бьющий свет».
(3) Молекулярные — т.е. ризоматические, Делёз, Гваттари, «Тысяча плато».
(4) Супраморализм — философская доктрина русского космиста Николая Фёдорова. Супрематизм — продолжение супраморализма в искусстве.

.