Скифская весна

Выступление Павла Зарифуллина в рамках лектория «Философия весны» в Санкт-Петербурге.

«Всё вокруг пропитано зовом далёких-далёких предков»
Валерий Гергиев

100 лет назад Петербург и Париж были повержены балетом Стравинского «Весна Священная». В первую голову — Париж. Там все из-за «Весны» переругались. И эхо скандала, столь любимого Дягилевым, добралось до Северной Пальмиры.

Возвращение древних языческих обрядов из-под тысячелетнего спуда христианства, изысканные декорации Рериха, наконец, колдовские мелодии Стравинского и пляс-пляс-пляс.

Но не только новаторская музыка и балет взорвали Париж. Дягилев привёз уникальный сюжет, вроде бы написанный Рерихом (а по другой версии пришедший Стравинскому во сне). Сказку о принесении в жертву весне молодой девушки, Избранной красавицы.

Эскиз костюма Рериха к балету «Весна священная»

Её приговаривает старик-жрец вместе с советом старейшин, ну а общество и молодёжь осуществляют приговор через бесконечный витальный вертёжь.

В своем стремлении воплотить на сцене мир языческой Руси и передать эмоции, владеющие участниками ритуального действа, балетмейстер Нижинский отказался от привычной пластики классического балета. Он заставил танцовщиков развернуть стопы внутрь и выполнять движения на прямых ногах, что создавало эффект грубой неуклюжести, примитивности.

Вполне себе Вальпургиева ночь. Как было не звереть консерваторам всех мастей. И в Париже (тогда вполне благонамеренном) буржуа балет во всю ругали.

Жертвенный кризис

Рерих, Стравинский, Нижинский и Дягилев построили в центре своего рассказа жертвоприношение.

Много позже феноменолог Рене Жирар опишет механизм подобного рода опаснейших практик. Он повествует о жертвенном кризисе внутри социума, переполненного страстями и взаимной ненавистью. Сей кризис искупается через жертву. Обычно через самого уродливого или самого прекрасного, через кривоного раба или невезучего императора.

Очень важно принести в жертву «того, кого нужно». Как в культовом фильме Николаеску «Даки». К богу Залмоксису отправляют героического юношу, сына вождя Децебала. Отправляют понятно как — сбросив его на копья под ликование толпы. Поскольку парень оказывается «правильным вестником» на страну льются необходимые дожди.

Так и у Стравинского-Рериха. Девица была «что надо». Ласковая и нежная, румяная и пригожая для хищных духов витальности, для потустороннего короля утреннего сезона.

Балет «Весна священная»

Она начинает священную пляску, темп которой все время нарастает и, в конце концов, обессиленная девушка падает замертво. Жертва принесена, и земля вокруг расцветает, приходит весна, обещая людям тепло и благодать.

Оказывается как просто: умертвили девчонку и шабаш! Счастье и радость и волшебное обновление всего и вся. Идея очаровала заманчивой лёгкостью. Её можно даже предложить на экспорт. Например иным цивилизациям, как человеческое ноу-хау. И это даже не смешно.

«Весна священная» была записана на золотой пластинке, которая в 1977 году торжественно заложена в космический корабль «Вояджер». После выполнения научно-исследовательской миссии кораблю предстоит бесконечное путешествие по межгалактическим просторам, и наш шедевр должен выполнить функцию культурного послания землян на случай возможной встречи корабля с другими цивилизациями.

Пластинка «Вояджера»

И наша Жертва, наша Избранная, явившаяся из петербургских снов то ли Рериха, то ли Стравинского уже достигла реально космических высот. И почти соприкоснулась с мифом об эфиопской царевне Андромеде, которую придают в жертву хтоническим чудовищам. А что? Андромеда на небе — всякий может полюбоваться. Ну и наша Избранная «Весной Священной» отныне тоже там.

Русский Ад

О путешествии из питерских снов в уранические чертоги и обратно, я вспоминаю, гуляя по Невскому.

Великий мистик и «русский Данте» Даниил Андреев в «Розе мира» описал инфра-Питер, потаённое пространство под каменным городом, откуда к нам приходят странные, тяжёлые и вязкие сны.

Оно наполнено карликами истерзанных душ, разного рода хищными тварями, тревожными тенями и нечистотами. Лучше всех это пространство «фиолетовых гномов» описывают тонкие шпиль-мейстеры местных галлюцинаций из питерской группы «НОМ».

Ну а глубже, гораздо глубже в дальних кругах Русского Ада расположен замок античеловечества, охраняемый уицраором — духом нашего государства. А в остроге замка сего заточена самоя Любовь. Эту любовь духи и старейшины русского мира перманентно приносят в жертву. Как в сказке про Золотую птицу в клетке сумасшедшего султана Бабадура. Или в документальной истории про певицу Русланову, что народ именовал «Русской птицей-песней». Эта песня сидела у Сталина в ГУЛАГе.

Лидия Русланова

Вот откуда девушка-жертва из сна-балета. В первой половине своей жизни Николай Рерих только свидетельствовал. Политические и мифопоэтические проекты по переустройству мира и мифа у него объявились потом. Сцену жертвоприношения он записал в либретто, а потом нарисовал. И мы можем любоваться. Или возмущаться. Но возмущённых нет и сейчас. Только любующиеся.

Велесовы скифы

Но 100 лет назад просто так не кончилось. Было два человека. Два. Которым финал «Весны священной» не понравился. И они решили изобразить свой. Иной.

Поэт Сергей Городецкий написал либретто, а композитор Сергей Прокофьев — музыку. Так родилась «Скифская сюита». Дягилев на неё не польстился. Потому и поставлена впервые она была не в Париже, а в Петрограде и произвела невероятное впечатление на современников.

Скифская сюита (Ала и Лоллий)

Сюжет почти схожий с «Весной» Стравинского. Выдающейся красавице Але предстоит оказаться жертвой злодея Чужбога и его разной нечисти. В либретто Городецкого негодяи и подлецы названы своими именами: Чужбогом и нечистью. А не мудрецами и старейшинами. Хотя со своей точки зрения тьмяные — и старейшины и мудрецы.

Сцена истязания Алы чертями практически дублирует сцену балета «Весны священной», потому что у Стравинского-Нежинского хоровод пейзанок распахивается и принимает в себя танцоров в звериных масках — отборных нелюдей. Они и подбрасывают погибшую лебёдушку вверх. Ну, а Алу подбрасывают навьи.

И попасть бы Але на «Вояджер», как честной Избраннице после классического ритуала, если бы не… Скифы! Мифические герои-первопредки, появившиеся в сюите и в русской культуре из Ниоткуда. Во главе с витязем Лоллием при поддержке солярной зари — светозарного бога Велеса.

И нечисть повержена! Любовь и Солнце разрастаются на радость миру. Т. е. получается, что всё было бы как обычно всегда и везде в посконном русском мире, но… Приходят Скифы и показывают, что всё может быть по-другому!

16/29 января 1916 года «Скифская сюита» была триумфально исполнена в Мариинском театре под управлением самого Прокофьева. Дзбановский писал в «Вечернем времени» по свежим следам исполнения: «Дирижировал автор с увлечением. Оркестр играл на славу. Первая часть сюиты была принята с недоумением. А вторую и третью части аплодировали, последняя же часть вызвала жаркую схватку между двумя партиями слушателей: одни восторженно аплодировали, другие злобно шикали». Ударные звучали так громко, что шкура на литаврах порвалась.

Директор петербургской консерватории Глазунов во время исполнения финального «Шествия Солнца» встал и демонстративно вышел из зала. Он сказал, что пригрел змею на груди. Потом он столь же демонстративно в зал вернулся. Но стареющий рыцарь классического оркестра оказался в одиночестве. Композитор Николай Мясковский, специально приехавший на один вечер с военно-инженерной службы в Ревеле, по впечатлению Прокофьева, «немного ошалел» от услышанного. Под воздействием концерта он написал редактору московской «Музыки» Владимиру Держановскому: «…изумительно и по содержанию и по ошеломительной звучности. Что наш Серж – гений, сомнений для меня нет. Стравинский – щенок, лопотун!»

Вот она борьба — «Весны священной» и «Скифской сюиты»! Это уже не война самолюбий, но битва мировоззрений. Ристалище хорошего финала с плохим.

«Скифская сюита» и «скифство»

Именно со «Скифской сюиты» Прокофьева в образованных кругах начался вскоре серьёзный разговор о неевропейском элементе в современной русской культуре: Стравинский мог только мечтать о таком влиянии на умы соотечественников. Дискуссия эта, с весны 1916, привела к постепенному сближению прежде принадлежавших к разным группам поэтов и публицистов, которых объединил общий анархо-революционный и антизападный настрой. Теоретиком нового течения и составителем выходивших в 1917 – 1918 сборников «Скифы» стал идейно близкий к наиболее радикальному крылу ультралевой Партии социалистов-революционеров литературный критик Разумник Васильевич Иванов, печатавшийся под псевдонимом «Иванов-Разумник».

«Огненный ангел» в Большом театре

В сборниках Иванова-Разумника участвовали символист Валерий Брюсов, автор романа «Огненный ангел», на сюжет которого Прокофьев через несколько лет напишет одну из двух лучших своих опер, вернувшийся в конце 1916 из Швейцарии давний соперник Брюсова – в делах сердечных и литературных – и, забегая вперёд, поведаем: прототип брюсовского «огненного ангела» Андрей Белый. Новокрестьянские поэты Сергей Есенин, Николай Клюев, Пётр Орешин и Алексей Ганин, философ Лев Шестов, прозаики Алексей Ремизов, Михаил Пришвин и Евгений Замятин, авангардный композитор и музыкальный теоретик Арсений Авраамов, публицисты сам Иванов-Разумник и его коллега Сергей Мстиславский. Сборник 1-й предварялся патетической декларацией, принадлежавшей перу Мстиславского и Иванова-Разумника:

«Скиф». Есть в слове этом, в самом звуке его – свист стрелы, опьянённой полётом; полётом – размеренным упругостью согнутого дерзающей рукой, надёжного, тяжёлого лука. Ибо сущность скифа – его лук: сочетание глаза и руки, безгранично мечущей вдаль удар силы…»

Велесова дудка

Вот этих отменных и славных стрелков в сюите Прокофьева ведёт и наставляет не менее славный Велес. Поскольку «Сюита» произвела в русской культуре последствия ошеломительные, то и присмотреться к её богу стоит особо внимательно.

Историк религий Дюмезиль описал иерархию индоевропейских богов. Одни отвечали за духовные сословия людей: Сварог, Варуна, Уран. Другие за воинские: Тор, Марс, Перун. А некоторые за «третье» народное сословие — как Квирин. Так вот — Велес в славянском язычестве покровительствовал как раз народному сословию. Он — скотий бог, его паства крестьяне и поэты.

Молитва Велесу. Вячеслав Ларионов

Велес — идеальный духовный царь новейшей спиритуальной революции под красным флагом партии социалистов-революционеров. Невидимый вождь народников, неузнанным много лет бродивший вместе с ними «ушедшими в народ» посреди большаков, телег и уездных больниц! Настало его время проявить себя! В эпоху, когда старые боги не властны, и уже совсем скоро попы полетят с колоколен вниз.

Быть ему духовным предводителем рабочих и крестьян.

И произойдёт сие совсем скоро! Спустя год после премьеры в Мариинском театре. Зимой 1917 года!

Германское возрождение подарило Европе ариофские ложи. Ну а квинтэссенцией русского Серебряного века оказались Скифы. Отринутые цивилизацией и христианством древние боги и герои рвались обратно к своим народам. И вратами для них, людьми-дверями предстала интеллигенция. Она не брезговала ничем, чтобы вытащить наружу магические имена забытых и заколоченных эпох.

Краевед-ингерманландец из города Волосово Ленинградской области рассказал мне поразительную историю. Деревня Волосово «со времени оно» звалась в честь бога Велеса. Но владели ею с петровских времён бароны Врангели. Они её именовали на свой лад Wolosowa. Что есть конечно-же символ романо-германского ига над Русью в правлении династии Романовых.

Так вот якобы семейной реликвией Врангелей была золотая дудка Велеса, на которой никто никогда не играл. Однажды Сергей Прокофьев выпросил у Врангеля возможность прикоснуться к старинному инструменту.

И якобы дудка исполнила человеческим голосом:

— Поиграй, поиграй, дедушка,
Поиграй, поиграй, родимый.
Были мы сестрицы,
И вот меня загубили,
За красные ягодки
Да за матушкино приданое
В гнилом болоте утопили!

Прокофьев понял всё и сразу. Про тысячи замученных барами невинных крестьян. И про молитву к дедушке-Велес. Про поющую из сучьего болота прелестницу-утопленницу, принесённую в жертву кровавой династии и присным её.

И дальше краевед говорит о поразительном факте. Сергей Прокофьев похитил у Врангелей волшебную дудку. И Велес нашептал композитору «Скифскую сюиту». О спасении русских избранниц от хищников мира сего. Спасении Скифами!

Можно предположить, что это странная история есть не более чем галлюцинация нашего друга волосьевского краеведа.

Но сама идея ритуальной кражи отсылает нас к очень древнему мифу, воровства у джиннов или драконов или у злого царя священной диковинки, огнива или гуслей-самогудов. Ну а последствия выхода «Скифской сюиты» будут посильнее любой сказки или мифа.

Добавим ещё, что знаменитая «Велесова книга» с древней историей про Русов-скифов, странствующих из Семиречья в Сирию под стягом солнечного Велеса — тоже родом Оттуда. Из «Скифской сюиты» Прокофьева! Музыка сотворила целые фракталы нового русского мифа! Активного, живого, светового!

В терминологии Даниила Андреева невесть откуда взявшиеся Скифы произвели «разгром Друкарга», замка нечисти и освободили Любовь Священную. Покончили с рабовладельческим строем «чужебогов» Врангелей над страной и раздолбали Романо-германское иго, будто Царство Кащеево. Они же сломали механизм Жертвенного кризиса, когда за грехи всего общества в жертву приносится самое прекрасное и светлое, что у нас есть. Рене Жирар искренне считал, что реально сломать эту дьявольскую машину мог только Спаситель. И то — ненадолго.

А тут — Скифы — приехали и сломали!

Скифы предстали не ожившими предками-мертвецами, но магическими пчёлами С-той-стороны, несущими целебный мёд (в данном случае нечеловеческой музыки) и жалящими окаянную тьму. Сила Света открыли дорогу Революции Любви.

По-другому

Вспоминая мифический исход Сюиты Прокофьева 100 лет спустя, в паре вёрст от Мариинского театра, мы вновь возвращаемся «во время оное», к старту Скифского мифа.

Прозревая наконец, что всё должно быть по-другому! Открывая глаза!

Справедливость и Любовь однажды восторжествуют на Руси.

Мы должны прекратить приносить в жертву нашу красоту, наших детей, нашу правду и свободу.
И открыть дорогу настоящей Космической Весне!

Стучится в стены и лбы священная сюита!

Тромбоны — мечи, а арфы флаги, ударные — топот копыт.

Звук как чистое золото.

Да пребудут с нами Скифский Лоллий и Велес!

Звенит его соломенная дудка.

Дрожат негодяи, предатели и подлецы всех мастей.

Скифы едут.

Радость.

Весна!

Солнце.

Павел Зарифуллин