Два странника. Поэма

Публикуется впервые со сверкой по нескольким редакциям поэмы из личного архива Р.А. Алексеева, переданного публикатору его братом Э.А. Алексеевым

Сергей Есенин и Велимир Хлебников

Рудольф Алексеев

Два странника

Поэма

1

Мы тропы историй торили
В погоне лихого коня,
Гремела телега истории
По дням как по тряским камням.
Мы падали наземь живыми
В обломки изломанных крыл,
Но каждый руками своими
Историю мира творил.
Рассвета решающий признак,
Ударил калибр корабля
И встала Коммуна – не призрак,
А знамя в руках Октября.

2

Два странника, два песнопевца
Ходили тогда по Руси,
Два чутких, взволнованных сердца
Четыре творящих руки.

Один улыбался беспечно,
Другой был громаден и тих,
Как вольная русская песня
И странный космический стих.

И оба беспечно любимы
Людьми непонятных дорог,
И голосом неповторимы,
И каждый в душе одинок.

Один был тревожно-весенний,
Другой был астрален, как мир:
Мятежное сердце – Есенин,
И рыцарь мечты – Beлимир.

3

Горит над равниной
Седая звезда.
Всё мимо да мимо
Бегут поезда,
Сквозь ливни косые
Опять и опять —
Не больно ль босыми
По рельсам стучать?

По линии этой,
Под этой звездой
Скитался кометой
Певец молодой.
Он смотрит на тучи
Сквозь призрачный дым:
Как сделаться лучше,
Явиться другим?
Летит над путями
Не робкий пегас,
А гневное знамя
Карающих масс.
Над пропастью рваной
Душевной борьбы
Два глупых барана
Встают на дыбы.
Инертность постылая
Губит народ:
Вираж не под силу,
Крутой разворот.

Когда я теряюсь
(Теряться – беда!),
Я тоже скликаю
Свои поезда.
С надеждою рыжей
На них я гляжу:
Прожекторы нижут
Полночную жуть.
Возьму вот и дуну
По рельсам худым!
…Вагоны погружены в думу,
Как в дым,
И сладко застонет
Усталая сталь,
И в синей истоме
Париж и Версаль,
И в медном рассвете
Шираз и Афган,
А где-то…
А где-то танцует Дункан.

Всё мимо да мимо
Года, города…
Горит над равниной
Седая звезда.

4

Стремилась дробь вагонная
По рельсам убегающим,
Стремились ясны помыслы
В доверчивую синь,
А скука перегонная
Вещала обещающе:
В Баку, на нефтепромыслы
Летел крестьянский сын.

А дома – озимь росная,
А дома – мама старится,
А в памяти – гудящие
Родные мужики:
– Не забывай село своё,
Не стань речною старицей,
Что сохнет, негодящая,
В отрыве от реки!

Долой молчанье-золото,
Да будет слово-олово,
Но чистое, весомое
Достоинство труда!
Про сельское, исконное,
Родное и бессонное
Сквозь громыханье молота
Пусть слышат города!

Упало время царское –
Придёт пора заветная!
Гудит в стихах Есенина
Родимая страна:
Хрипит Москва кабацкая,
Сияет Русь советская,
И словно ночь осенняя
Бунтует старина.

Сквозь дым кабацкой праздности,
Сквозь слезы чуткой совести,
Сквозь облачное месиво
По рельсам по босым,
Как мужичок некрасовский,
Он нёс тоску-вопросицу:
Кому живётся весело,
Вольготно на Руси?

Рождалась сила летняя,
Скакали кони резвые,
И годы неспокойные
Нахмуривали бровь,
А на путях столетия
Уже цвела, не грезилась
К нему любовь народная,
Печальная любовь.

5

Лились зигзаги перевала,
Где склон горы окаменел,
Как будто с берега сбегало
Волны стремительное «Л».
Молчали горы, словно братья,
Сиял вершиною Казбек,
И возникал из заоглядья
Очередной волны разбег.

Там ходили неслышно цыгане
Под рыдающий рокот гитар.
Жизнь свободна – душа на аркане
Кони, карты, лабаз да базар.

Но что за странное звучанье
Призывом трепетным звенит,
Летит ручьями и лесами,
Тревожа недра и зенит?
То Велимира клич несётся
По всем пространствам и векам:
Ступайте следом, златоковцы,
По мной разведанным пластам!
Ступайте все, берите смело,
Сливайте золотую нить!
Вперёд, поэты!
Ваше дело –
Не позабыть, не отступить!

6

Сто морей впадает в реку,
Сто ручьёв обегает с кручи
И блестя глазами грека,
Стынут лужи черной ртути.
Над весенней благодатью
Нависает синева,
А над ним висит проклятье –
Душу вкладывать в слова.
Продолжая дело Даля
В песнях будущих славян,
Уходя и покидая
Футуристов-будетлян.
Чтоб затёртые словечки
Возродилися в слова,
Бросил будущему в печку
Велимир свои права [1].
Он идёт, мечте навстречу,
Неподкупный пилигрим,
Забывая, что не вечен,
Забывая, что раним.

Разлучив лучей узоры,
Разорив закон зари,
В небеса врезались горы,
Как в подмышки костыли.
На цветущие сады
У подножия Казбека,
По долине проходя,
Загляделся человек:
Волны каменной гряды,
Что застыли, как с разбега,
Изгибают берега
Захмелевших горных рек.
На извилистом пути
Он судьбину истязает,
Волны счастья и тоски
Бьются в скальных берегах.
Но не найденный мотив
Только эхо повторяет,
Осыпая лепестки
Белых яблонь на лугах.

Под неведомый мотив
Я судьбу перелистаю,
За горою впереди
Песня встретится опять!
Здесь не точка на пути,
Здесь всего лишь запятая,
Но останется в груди
Эхо горное звучать.

7


Отношенья выясняя
C нашей жизнью непростой,
Я всё больше опьяняюсь
Велимировой мечтой:
Мы услышим зов столетий
Торгашам наперекор,
Мы прокатим по планете
Грозовой волны глагол.
Песнь души, ума и чисел
Вознесём под небеса,
Мы олосим и олисим
Опустевшие леса.
Мы построим чудо-храмы,
В небо острие клинки.
Люди станут неустанны,
Вдохновенны и звонки!
Человеческие руки
Позабудут цвет крови,
И единственные муки
Будут муки от любви.

8

Поэты придумали бога –
Я тоже об этом молчу:
Смотрю, как в редакциях строго
И в бога поверить хочу.

А мир начинался со слова:
– Да будет во веки веков!
Оделся простор голубого
В меха голубых облаков.
Сверкали и падали росы,
Синел за туманами лес,
И вот отворилися в космос
Широкие окна небес.

А море характер меняло,
А море ждало перемен,
Но снова оскалились скалы,
Пред ним не ломая колен.
Пытаясь раскинуть по степи
Запястья серебряных струн,
Очами внимательно светел,
Он шел за верстою версту.

9

Два странника, два песнопевца
Ходили тогда по Руси:
Два чутких, взволнованных сердца,
Четыре творящих руки.

С высокой трибуны московской
Про странников дальних дорог
Тепло говорил Маяковский
И помнил их в Питере Блок.

Один был тревожно-весенний,
Другой был астрален, как мир:
Мятежное сердце – Есенин,
И рыцарь мечты – Велимир.

<Конец 1970-х годов>

[1] Цитата из «Иранской песни» В. Хлебникова.

От публикатора

Рудольф Фёдорович Алексеев (1934-2005), советский, российский поэт. Он родился на ст. Кусково Московской области. В 1950-х служил на Черноморском флоте ВМФ СССР. Работал в совхозах Крыма, в леспромхозах на Печоре.
Р.Ф. Алексеев с детства писал стихи, которые публиковались вначале в производственных малотиражках, областной периодике, журнале «Север».

Рудольф Фёдорович не был профессиональным поэтом, но постоянно совершенствовался, изучал теорию стихосложения, занимался в литературных студиях, выступал со своими стихами на литературных вечерах. В его литературное наследие входит несколько сотен стихотворений. Сотрудничал с композитором А.А. Шелепнёвым; на стихи Р.Ф. Алексеева написан гимн Ново-Иерусалимского кирпичного завода.

Эту, получившуюся в итоге совсем небольшой, поэму Рудольф Алексеев вынашивал в течение несколько лет. Идею создать поэму о Есенине подала ему Екатерина Сергеевна Холина (1908-1992), вместе с которой он в 1974 году основал литературное объединение «Истринские зори» при районной газете «Ленинский путь».
Е.С. Холина – участница литературной жизни 1920-1930-х годов, лично знала Сергея Есенина, Владимира Маяковского, Сергея Городецкого, Николая Клюева, Максима Горького и многих других писателей. Поселившись в Истре в начале 1970-х, Холина вела активную переписку с исследователями творчества и биографами Есенина В.А. Вдовиным, С.П. Кошечкиным и др. Часто приглашала их к себе на квартиру (превратившуюся в настоящий литературный салон), а также, чтобы прочитать лекции в городском Доме культуры и других местных учреждениях.

В ходе этой деятельности, она и Алексеев познакомились с художником Евгением Спасским (1900-1985), который начинал как футурист и сопровождал Давида Бурлюка в его последнем турне по революционной России (см.: Крусанов А.В. Русский авангард: 1907-1932 (исторический обзор). В 3-х тт. Т.2. Кн.2. Футуристическая революция (1917-1921). М.: Новое литературное обозрение, 2003, с. 364 и далее). Этой встрече Р.Ф. Алексеев был несказанно рад, поскольку давно являлся поклонником творчества Велимира Хлебникова, а Спасский был настоящим другом этого поэта.

Спасский и Велимир Хлебников были знакомы с 1917 года. А в конце 1921 – начале 1922 годов, они прожили вместе несколько месяцев в комнате Спасского, когда художник учился и одновременно подрабатывал комендантом во ВХУТЕМАСе. Е.Д. Спасский охотно делился с Рудольфом Алексеевым личными впечатлениями от каждодневного общения с Велимиром.

Так замысел поэмы оформился окончательно: в ней теперь было два героя – Есенин и Хлебников. Р.Ф. Алексеев попытался раскрыть внутренний мир творцов, мечтающих о будущем юной страны…

Интересно, что сам Рудольф Фёдорович в период написания «Двух странников» также вёл жизнь, близкую к странничеству. Он устроился работать в рефрижераторное вагонное депо и большую часть времени проводил в рейсах, перевозя железнодорожные грузы. Так что поэма буквально рождалась под стук колёс, на бескрайних просторах Советского Союза.

Роман Багдасаров

Алексеев и Холина