101 год назад Александр Блок написал пьесу «Рамзес». Сегодня она актуальна, как новостная лента
Бронзовая революция
Продолжим осмысливать новый невиданный мир после коронавируса.
Мы уже говорили и писали, что это не просто окончание 100-летия или очередного технологического цикла. Но начало новой эпохи, конец Железного века, того что длился триста веков.
Смена вех происходит не сразу, видимые сегодня изменения творятся исподволь уже многие десятилетия. И начало новой эпохи безусловно связано с нашей страной и революцией 1917 года.
Одним из толкователей и пророков прихода иного временного интервала был поэт Александр Блок. Он видел в революции и в победе «красных» совсем не то, что видели современники. Не рычание «грядущего хама» и не экономический триумф марксистской мысли. Нет. Он узрел в страшных и невероятных событиях реальную смену космических циклов. И новый облик России в образе Сфинкса — женщины-львицы, окружённой золотыми скифами, прискакавшими Из-Ниоткуда.
Героев этих поэт обнаружил практически в блаженных пасторалях «царя Гороха», но историки и археологи укажут и более точное «место-время». Конечно же боги-зверолюди и герои на колесницах суть персонажи Бронзового века — легендарной эпохи, предшествующей веку Железному и «Осевому времени» (по культурологу Карлу Ясперсу). Индусы называют эру в коей мы живём «Кали-юга» — в честь богини смерти и страданий.
Но если на глазах рушится тысячелетний порядок, то сам бог велел (или боги) обратиться к тому, «что вершилось до» эпохи великих распрей и катастроф, до отчуждения человека от природы и космоса.
В этом была определённая логика, а не только пророческое ясновидение.
Вернуться Туда!
В счастливый мир любезной для софиолога-Блока Женственности и матриархата, где люди причудливым образом соединялись с тотемами, родами, ангелами и богами. В эпоху «до-разделения», полную сил, жизни, любви и счастья. В славный и чарующий Бронзовый век.
Не только Блок воспринимал революцию, как возвращение древних архетипов. Символист Валерий Брюсов, истово поддержавший Ленина и Октябрь, считал, что 17 год возвратит нам гигантов, предстанет триумфом Вулкана и Прометея.
Хотя преображение мамы-Руси в женщину-львицу, а самих россиян в пассионарных и вольных скифов массам понравилось больше загадочных брюсовских титанов. И Блок из салонного поэта очень быстро предстал поэтом народным. А сам он поддержал партию левых эсеров, партию №2 Октябрьской революции, активно печатался в их газетах и сборниках и говорят, что именно Блок предложил называть левых эсеров — «партией политических скифов».
В 1918 году большевики передрались со «скифскими» попутчиками, установив свою монополию на власть в России, что не преминуло коснуться и Александра Блока. Публиковать его перестали, а в начале 19 года поэт «загремел» в петроградское ЧК. Оттуда он вышел нелюдимым и мрачным.
Райский Новый век оказался не таким уж райским, медным и бронзовым. Но по-прежнему — построенном на насилии, затыкании рта, на неуважении к творчеству, мысли и культуре.
Тогда Блок и пишет пьесу из древнеегипетской жизни «Рамзес», одно из последних своих произведений. И это посреди 1919 года! Перед штурмом Петрограда Юденичем, в год когда конные армии били друг друга в южнорусских степях, да так что пыль стояла столбом над галактикой!
Блок понимает, что старая эпоха схлопывается. Каким точно будет новый день ещё не ведано. Ветхое море отступило и поднялись со дна старинные мегалиты, курганы и пирамиды, приоткрыли великие тайны.
Любезная Скифия, будто рыбка золотая, что почти словили поэты и народники, вырвалась из рук, утекла сквозь пальцы неизвестно куда, к кострам, к тачанкам, к батьке Махно.
И если вольную Скифию возродить не удаётся, то получите тогда Древний Египет.
Так рассудил поэт и пророк.
И начал рисовать нам посреди голодного и дурно организованного Петрограда-19 бестолковые же и нелепые древние Фивы, до боли напоминающие город за окном автора. Где нет зерна, но каменщики, словно революционные матросы рыскают по домам обывателей, «экспроприируя» хлеб и вино. А рынок переполнен, на нём можно купить что угодно, например — янтарь, духи, алебастровую вазу. Чиновников и солдат офицеры и начальники бьют палками, но от этого мало толку. Состояние населения в Фивах можно описать несколькими «мазками»: отупение, озверение, обнищание, «броуновское движение молекул», мелкая торговля…
Безумием управляет старый, маленький и хитрый градоначальник Псару, умудряясь отбирать хлеб у крестьян, обманывать строителей, валяться в ногах у фараона, «разводить» гостей и слуг. И как-то всё сразу, одновременно.
В отличии от населения «стовратных Фив» Псару чувствует себя неплохо, он самодоволен и самоуверен, будто говорящая голова на «России-24».
«И ничто не укроется от его глаз!»
Он дух сей юдоли — бессмысленной и безблагодатной!
С веером в руке
Александр Блок с такой отвратительной «энтропийной» картиной Бытия мириться не мог. (И никто не может, да и нам пора задуматься уже).
У гениев Серебряного века всегда была вера в Силу, что проживает на краю света (или за краем), и когда всё унизительно, противно и мрачно, то Сила приходит и сносит старый прогнившей порядок. Брюсов верил в «грядущих гуннов». Сергей Прокофьев написал сюиту, в ней родоначальники-скифы спасают красну-девицу от Чужебога. В поэме «Скифы» Блок почти поверил (а вслед за ним и мы почти поверили), что бравые и щедрые скифы — это мы сами, дорогие россияне.
А Мир Сей сказал, что нет! Не — скифы, вы!
Левые эсеры? Не знаем таких, в кутузку их! Воля? Братство? Любовь? Справедливость? Ну уж нет. Порубим, передушим, упрячем. В Тамбове, в Кронштадте, в Гуляй-поле.
И пропали желанные скифы, будто и не было таковых. Но Блок не сдаётся. Он верит в Силу-на-краю-света. Он ставит на неё свою жизнь и творчество. Поэт делает ставки, ведь поэты суть главные игроки миров физического и метафизического. Блок утверждает: Сила есть. Придёт и раздавит этот, прости Господи, Вавилон. Он пишет сюжет, который впоследствии стал лейтмотивом творчества Булгакова — о приходе Силы карающей и Силы справедливой из Ниоткуда.
Из Пустыни приезжает подлинный хозяин времени — божественный фараон.
«Вдруг, расталкивая и сбивая с ног редких прохожих, выбегает десяток черных скороходов с палками в руках, наклонясь вперед. За ними появляется взвод разноцветной иностранной гвардии со знаменем, булавой, пиками, секирами и щитами. Они становятся шпалерой, тесня народ к стенам. Псару, его друзья и все прочие, кроме солдат, падают ниц.
Вылетает Рамзес, красивый, как бог Озирис. Стоя на маленькой колеснице, один, с веером в руке, он другой рукой осаживает на скаку двух белых лошадей прямо против ворот дома градоначальника».
Поцелуй молнии
Прелестник-фараон задаёт вопросы, шутит, читает военные реляции. «Стовратный» град это лишь точка на великом пути его. Он следует на поле брани, чтобы сразиться с хеттским государем в мифической битве тысячи колесниц при Кадеше.
Если Фивы это круг, то фараон разрывает круг, аки молния. Метафорическим ключом к пьесе «Рамзес» могла бы быть эмблема автомобиля «Опель».
Молния проносится через Мир Сям, заряжая небесной энергией нашу скудную жизнь-жестянку.
Можно ещё поспорить, что это была за молния? Обычная или шаровая?
У грозовой молнии есть причина — гроза. И есть цель — например дерево или осёл. А у шаровой молнии никакой формальной причины нет. Она может прилететь в грозу, а может и просто так. Однажды в английской церкви графства Девон играли в карты…
Очевидцы рассказывали, что в церковь влетел огромный огненный шар порядка двух с половиной метров в поперечнике. Он выбил из стен несколько больших камней и деревянных балок. В результате 4 человека погибло, 60 получили ранения. Явление объясняли «пришествием дьявола» и обвинили во всём нескольких людей, которые осмелились играть в карты и в кости во время проповеди. Словно бы шар прилетел посмотреть на игру…
Исход шаровой молнии неясен. Может раствориться в воздухе, улететь через стекло, или взорваться и поубивать всех. И что такое шаровая молния научным людям по-прежнему неизвестно. Одни ставят на то что это плазмоиды, другие, что пузыри света, третьи учёные доказывают, что они — человеческие галлюцинации!
Якобы магнитные поля определённых молний с повторяющимися разрядами индуцируют электрические поля в нейроны зрительной коры.
Вот она — Сила!
Вроде бы и не водится, не наличествует, но вокруг неё всё и вертится. Прилетает Из-Ниоткуда, уносится в Куда-То. То ли маленькое солнце, то ли мираж, то ли скифы, то ли Рамзес.
Проявилась Сила по мановению руки грёзовидца Блока и…
Тут-то и пришёл конец градоначальнику великих Фив. И не от немилости божественного императора, но от великих даров его, сопоставимых с галлюцинациями:
«Выдать золота, много золота достохвальному начальнику города, правителю земли Юга, почтенному летами Псару, достигшему безупречной старости.
Перед фараоном ставят столик с драгоценностями. Он берет самое тяжелое ожерелье и вешает его на шею Псару. То же делают царица и царевны, так что Псару в конце концов еле может устоять на ногах под тяжестью драгоценностей, висящих у него на животе и на спине. Золото начинают бросать в народ. Скрибы записывают розданное».
Молния по имени Рамзес, раздав бесчисленные благодеяния, прыгает в колесницу и скачет на север в Сирию. Задурманив сердца халявой, «шарой» шаровой молнии.
«Рамзес уезжает со свитой, сопровождаемый криками толпы. Друзья и родные бросаются поздравлять Псару, целуя его ноги и одежду и освобождая его от золота, которым он увешан. Псару пытается двинуться вслед за фараоном, но шатается и валится на бок. Его тащат в дом с причитаниями».
Солярный пузырь из плазмы улетел, а награждённый градоначальник «двинул кони». Вот и нет хитроумного Псару, любимца судьбы, получившего от жизни всё: золото, ожерелья, славу, женщин, пенсионную реформу, «обнуление», высокие цены на нефть в 00-ые, вечную жизнь и власть.
Фараон, напоминающий «Золотую антилопу» из сказки, дал радже всё и исчез.
И это самое «Всё» накрыло хозяина Фив могильной плитой.
Толпа визжит, ищут бальзамировщика.
«Наступил вечер, на горизонте стоит огромный Сириус».
Так заканчивается пьеса «Рамзес».
Новые боги
Сейчас пьеса кажется актуальной, как новостная лента. Ведь Железный век не кончился в 1917 году. Он лишь начал заканчиваться. И нынешние события в Штатах, многочисленные технические, сексуальные и психоделический революции жестокий век сей завершают.
И мы опять стоим, где и были — под голубым Сириусом, вместе с Блоком, провожая скифов и Рамзеса в бесконечную даль.
Сила всегда с нами, она не денется от нас никуда. Её приносят наши предки, родоначальники, гении сакральной географии. С ней можно подружиться, Силу можно заслужить. Наполниться ею, совершить великие (или не великие) дела. О том, как это технически сделать, всем желающим расскажут якутские удаганки или антрополог Кастанеда.
Но Блок фиксирует важнейший житейский закон. Даже с помощью совершенной шаровой молнии, одаривающей золотыми браслетами, не возможно создать никакой новый порядок вещей.
Исчезни сегодня хоть сам Путин, словно достославный Псару, мающееся по посадам и мегаполисам население ведь даже того и не заметит. Парикмахеры будут делать парики, а фармацевты торговать вакциной, а гастарбайтеры на самокатах возить еду. И никакими «молниями Теслы» мы ничего не изменим ни на йоту. И не сыщем чаемую вещь Антуана де Сент-Экзюпери, что предупреждал: «Есть лишь одна проблема — одна-единственная в мире — вернуть людям духовное содержание, духовные заботы…»
Никто ни черта ничего не вернёт!
Если старый порядок кончился, а новый ещё не наступил, то ты хоть на голову встань, будь ты хоть Корчагин Павка — не построишь ты своею Силою ни коммунизм, ни Царство Святого Духа.
Потому, прислушаемся к Александру Блоку и спокойно вглядимся в хрустальный окоём.
Салютуя огромному Сириусу,
Его видно даже днём при чистом Небе и низком Солнце.
Для устройства Нового века в нашу юдоль приходят Новые всевышние небожители.
Красивый как бог
Зовёт
Новых богов дневных звёзд.
С сей минуты —
Передаём,
Себя и дела наши
В длани Их.
Павел Зарифуллин