Кино про Белую Индию

Книга «Белая индия» добралась до четвёртого уровня уточнения. Сначала был такой философский лекториум в Питере. Потом «Лимбус» издал мою книгу с этим названием. В прошлом году мы с композитором Евгением Вороновским записали в Москве аудио-книгу. А сейчас к процессу подключился режиссёр Даниил Зинченко. Творец «Тинитуса», «Эликсира» и «Россия — как сон».

Так вот: мы снимали видео-версию «Белой индии». В полях под Переяславлем-Залесским и у Синего камня на Плещеевом озере. Скоро-скоро Белую Индию можно будет не только прочувствовать, прочитать и прослушать, но ещё и увидеть собственными глазами!

Пятое световое измерение, тонкая душа России проявляется и в нашем достаточно маломерном и чёрством мире, находит себе место, одухотворяет нашу заколоченную юдоль.

После выхода киноверсии «Белой индии» Россия никогда не будет прежней.

С нетерпением ждём результата нашей алхимической работы.

Национал-борщевизм

Это я написал для соцсетей. А теперь несколько наблюдений про «Россию, что никогда не будет прежней», навеянных нашей кино-поездочкой. После съёмок на Синем камне мы долго плутали и снимались в зимних полях. Оператор Павел с шапкой-мерчем из основных знаков глаголицы и камерой, и режиссёр Даня со звуковыми установками бродили со мной и водили меня по белой снежной дороге. Трек как водится у нас отныне на Руси зарос по бокам борщевиком, медленно осуществляющим свою национал-борщевистскую революцию.

Замерзшие зимние кусты Heracleum выглядели словно гигантские мутировавшие заросли укропа, в них ты — то ли Незнайка, то ли пчёлка Майя. А Зинченко казалось, что мы в зарослях инопланетных зеркальных растений из «Тайны третьей планеты». И скоро из-под оледеневших ядовитых зонтиков выберется Весельчак У. 

Словом Русь у нас была особая, ещё та. Читали не Есенина, а строки хитов Эдуарда Хиля. Мистер Трололо, великанский борщевик и чтение синей книги «Белая индия». Невероятный скифский дендизм.

Бесконечное блуждание по дороге задавало ритм, будто метроном часов или стуки-туки шаманского бубна. Под такты можно было провалиться в кино «Россия — как сон» или попросту в альбиносную бездну. Чтение эссе в безлюдных полях… Чтение перед кем? Ни перед камерой же? Явно собирались слушатели и свидетели, тысячи, миллионы и тьмы слушателей и свидетелей. Русская Пустыня мироточит, её пустота, будто в философии Дао сверхнасыщенна жизнью. И противостоит она вестимо русской же полноте городов, от которых весь 2020 год смердит смертью.

Метафизика шара

После двух часов чтения на морозе до меня начал доходить смысл происходящего.

Железный век, господа, и правда кончился. Основой мировоззрения «Осевого времени» казалась идея «закрытости», огороженности от Природы и стихий. Тайны иллюминатов и пифагорейцев, паранджа арабских баб и вуаль европейских дам суть бесконечные знаки на полотне Великой закрытости. В 1945 году философ-либерал Карл Поппер припечатал идею кулуарности политических систем Железного века в бестселлере «Открытое общество и его враги». В данном труде автор свёл тоталитаризм, фашизм, марксизм к древнегреческому философу Платону. К человеку, придумавшему заколоченный мир, в котором мы живём.

Но прежде всего «закрытость» торжествовала в архитектуре: в крепостных стенах и гигиенических правилах городов. А также в сакральных учреждениях.

Если в Бронзовом веке или в Неолите священные места располагались под голым небом (менгиры, лабиринты, родовые рощи и столпы, обсерватории), то в веке Железа все храмы получили крыши и стены.

Современный немецкий учёный Петер Слотердайк предложил довольно занятную концепцию в дополнение к наблюдениям Поппера о «замкнутости» и секретности платоновской Ойкумены. Слотердайк поведал о философском триумфе геометрической фигуры. Сфера со времён эллинских мудрецов провозглашалась первообразом Универсума, соединив в себе Небо, Землю, Бога, социум, империю, церковь, Единое. Ну а главным лекалом для зодчих на тысячелетия предстал римский Пантеон (соединивший философию и архитектуру).

Пантеон построен в форме сферы (в разрезе это отлично видно), а по его канонам впоследствии строили купол Собора Святого Петра и большинства иных храмов и конгресс-холлов сферической планеты.

За 80 лет до Слотердайка философ Освальд Шпенглер зафиксировал в своих архитектурных изысканиях ещё один проект планировки «закрытых» сакральных домов. Это образ философской пещеры Платона (в которой мы все по мнению Платона и находимся, и ни черта из неё не видим, и мало что понимаем). Собор Софии в Константинополе как феномен платоновской пещеры перекочевал в палаты мусульманских дворцов и мечетей. 

Пещера и закупоренная сфера — образцовые центры духовной жизни на протяжении веков.

Блуждая по переяславльским полям, бубня слова-заклинания из книги «Белая индия» для переполненных ангелами облаков, очень ясно понимаешь, что Железный век завершён. Что дух отныне не в пещере, не в глобусе и не в чайнике старика Хоттабыча.

Как сказали бы братья Гримм: «Дух Меркурий вышел на свободу».

Святость снова в полях, в ветрах, в околевших борщевиках, она плещется радуется и смеётся тихими голосами. 

И слушает наше мереченье.

Миры Башлачева

Но давайте поближе познакомимся с вернувшейся Силой, подойдём к вопросу с интересной стороны.

Критик Дмитрий Быков сделал любопытный анализ песни Александра Башлачева «Некому берёзу заломати»:

Вы снимали с дерева стружку —

Мы пускали корни по новой.

Вы швыряли медну полушку

Да мимо нашей шапки терновой.

А наши беды вам и не снились.

Наши думы вам не икнулись.

Вы б наверняка подавились.

А мы — да ничего, облизнулись!

Различие «мы» и «вы» безумно коробит Быкова. Он видит в нём смесь «ура-патриотизма» и страшного национального мазохизма. Дескать, «мы» живём в развалинах, в кошмаре и неустроенности, но именно поэтому «мы» великие и гениальные. Критик предположил на основании строк песни, что останься «Сашбаш» жив, поэт рано или поздно оказался бы в т. н. «патриотическом лагере».

Интеллигенту Диме находиться в неупорядоченном состоянии тревожно и неприятно, и он ставит в пример Гребенщикова. Вот мол, БГ, так не живёт, но если надо может и «русского» дать. А Сашбаш пытался в адском мирке процветать, но только надорвался и погиб.

На мой-то взгляд Дмитрий Быков верно выбрал направление поиска, но до смысла, до пресловутой «собаки» не дорылся. 

Дело в том, что в «патриотическом лагере» тоже никто так не живёт. О, да, если надо спикеры-патриоты отменно пляшут «русского», не хуже никакого Гребенщикова, но вот в бездны и в «ледяные чёрные дыры», о которых орёт Башлачёв, ни один из них нырять никогда не будет. 

И вообще Башлачёв писал конечно же не о зароастрийском дуализме или о гражданской войне «красных и белых». Акын пророчил о «параллельных мирах»:

Время на другой параллели

Сквозняками рвется сквозь щели.

Ледяные черные дыры —

Окна параллельного мира.

Разделение в таком формате на «мы» и «вы» происходит из сказочного сюжета про Мир Там и Мир Сям. «Мы» и «наши» голоса в голове поэта и пророка суть немые и невидимые жители подлинного Русского мира: духи, тотемы, мертвецы. Благодаря Башлачеву «гении мест» обрели звук и рассказали о себе:

Хороша студена водица,

Да глубокий омут таится —

Не напиться нам, не умыться,

Не продрать колтун на ресницах.

В терминологии и в морфологии народной сказки «не способные напиться» (это кто же на известной нам Руси и не способен напиться?) вполне сопоставимы со знаменитым То-Чего-Не-Может быть. Даже странно, что Быков много якшавшийся с Леонидом Филатовым важное и не приметил. Филатов ведь нарисовал своего персонажа «Голос То-Чего-Не-Может-Быть» вполне по-башлачёвски:

У меня забот не счесть:

     Есть еда, да нечем есть,

     Есть табак, да нечем нюхать,

     Есть скамья, да нечем сесть!

(«Сказ Про Федота-стрельца удалого молодца»)

Сколько в русских пустынях духов? Число неисповедимо. Примерно столько же сколько ангелов пляшет на кончике булавки. Но Башлачёв пытался персон параллельного мира посчитать (или они сами считались для него): «Всемером миром ютимся на стуле, всем миром на нары-полати»…

Вот она — первозданная Пневма Русской равнины. В дохристианской стране Сборка с заповедной Силою являлась главным священным занятием местного населения. Отсыл к фольклорной песне «Некому берёзу заломати» конечно же не случаен. В разных версиях песни-молитвы описывался старинный обряд поклонения Силе, проживающей «в» или «около» священного дерева. Странные женские обряды, «кукушкины слёзки», «девичьи поцелуи» впоследствии частично перебрались в христианские праздники Троицы и в Духов день. В обычаи украшать церкви берёзовыми ветками, а «заломанные берёзы» ленточками.

Берёза, кукушка, девицы, кони-русалки — вот они элементы большой Сборки. Из созвездия детских снов страны серебряных ключей. До-Сферическое русское мировоззрение повествует о тонкой связи сакральных открытых пространств: лесов, полей и рек с людьми, родами и народами. Что и было основой нашего исповедания до прихода эпохи куполов и монотеизма. Да и осталось подспудно. Там и тут. О чём и спел проникновенный Александр Башлачёв, как никто умевший слышать музыкальные интервалы времён.

Царь и его Пустыня

Многочасовое коллективное блуждание нашей съёмочной группы в полях, чтение специальных текстов перед бесконечным зрительным залом русских духов суть повторение очень древних обрядов из репертуара Бронзового века. А может быть и из легендарного «времени оного». Ритуалов и образов, произрастающих из-под пепелищ первых костров зари Человечества.

Где просторы святы, а духи-тотемы всё время рядом, где ты никогда ни один.

Так мы и добрались до подлинного (фактически «радикального») субъекта Руси, врезались в него будто сани в верстовой столб.

«Россия — ледяная пустыня, по которой ходит лихой человек», — говаривал незабвенный обер-прокурор Победоносцев. «Лихой» — стало быть «излишний», «чрезмерный», «потусторонний», пребывающий По-Ту-Сторону сферической цивилизации.

Дедушка этнографов Фрезер в «Золотой ветви» великолепно описал фигуру Короля Немейского леса — наречённого супруга богини Дианы. Живущего отдельно от римского народа под священным дубом.

И этот королевский архетип упоминается во многих мифах, и в сказании о Белой индии — тоже. Царь-священник Индийский Пресвитер Иоанн (государь Беловодья — параллельной нам Руси) возвышается на роскошном троне посреди цветущей Пустыни. Что вовсе не пуста, но богата диковинными животными, блаженными народами, «потерянными коленами» и золотыми колесницами. А Мать-Пустыня — его жена, он оберегает её экологию от врагов и басурман. 

Вот кто ожидает вас в переяславльских поприщах. Неизвестный Пресвитер, тот что научил отрока Варфоломея «знать всё не уча». И вручил пророку согласа бегунов Евфимию завет самокреститься и бежать в Беловодье от сатрапов Железного века: попов, бояр и полицейских. 

Царь Белой индии много раз являлся собственной персоной именно под Переяслалем-Залесским! Он по-прежнему ходит по ледяной пустыне, перечитывая старинный Лазурный псалтырь.

Золотой жук

В священном царстве вручают дары. Это вам любой читатель-ребёнок расскажет. Новая эпоха, что движется к нам через белый тракт соберёт в себе будто волшебный клубок все времена — и худые и добрые. 

И Железный век и Бронзовый. И Серебряное копытце и Медную хозяйку.

Я бродил и шептал эссе «Тайна русской зимы» и мерно повествовал про снежки, что солила Зима в берёзовой кадушке, про загадочные сферолиты Франш-Контэ и Земли Франца-Иосифа, и боковым зрением приметил за рощей борщевиков небольшую земляную сферу размером с футбольный мяч. Пока режиссёр и оператор пили чай из термоса, я носком спортивного ботинка сферу разрушил. Как образ конечно же Железного века. Расколдовал метафизику шара. Внутри, в сердцевине лежала личинка майского жука. И я вспомнил, что даос Сюй Сюань в старинной «Записи об изучении духов» утверждал, что найденная среди оболочек сферолитов личинка есть благородный шелкопряд, приносящий богатство, жемчуг и нефрит.

Только его надо вырастить правильно. 

Я забрал личинку с собой и разместил её в надёжном месте. 

Символически насекомое это маленькое солнышко.

Оно будет расти, а весной обретёт крылья и я выпущу золотого жука на свободу. 

Тогда и кончится карантин, и наступит иная эпоха.

А пока живая звезда растёт в специальной земле.

Готовит внутри себя шёлк грядущего дня.

Такая вот даосская алхимия.

А пока…

Давайте вместе посмотрим кино про Белую Индию.

Во всех кинотеатрах параллельного мира.

Павел Зарифуллин