Рецензия на книгу Павла Зарифуллина “Новые Скифы”
Введение
Наша история полна времен когда мы находились на распутье. 988, 1242, 1612, 1812, 1917, 1991… Все эти даты неизбежно связывают нас с событиями когда наша Родина делала определенный выбор и последствия этого выбора кардинально меняли нашу парадигму, но позволяли всегда нам выживать и становиться сильнее и могущественнее. Подобно пазлу, наша тысячелетняя история складывалась и приводила нас к тому где мы сейчас. В отличие от ультраправых фундаменталистов или левых догматиков мы не стремимся удалить ни один из периодов нашей истории, понимая необходимость целостности и единства этого процесса.
Важным водоразделом для новейшей истории стало 24 февраля 2022 года, когда Россия была вынуждена начать Специальную Военную Операцию, ради обеспечения своего выживания, восстановления справедливости и прекращения того ужаса что происходил в славянском мире с 2014 года. И это неизбежно отдалило нас от запада. Были сорваны все маски наконец-то каждый показал себя. Либералы, которые до этого строили себя друзей народа, наконец то показали на кого работают и что думают на самом деле. После них вылезли и так называемые русские националисты-”патриоты”, бывшие скинхеды и неонацисты нулевых годов что вдруг решили принять респектабельную форму черносотенцев начала 20 века. И между всем этим оказался огромный многонациональный русский народ с его чаяниями, нуждами и мечтами. И именно в этот момент и приходят Новые Скифы с их идеями о новом золотом человеке, Царстве Правды и грядущем плазменном веке.
Данный текст представляет из себя рецензию-размышления на основополагающую книгу писателя и историка Павла Зарифуллина под названием “Новые Скифы’ которая является настольной книгу для понимания сути и целей движения. Я рекомендую к прочтению второе издание 2024 года где представлено не только 7 основных глав, но и 3 новые. Итого книга представляет из себя 10 глав, и в каждой 4-6подглав. Книга не является строго академической, напротив, книги присущ яркий, красивый и местами метафизический язык, поэтому при прочтении рекомендуется не воспринимать вещи буквально, а понимать их широко и аналитически. Во многом труд Павла Зарифуллина — это эссе, размышления, статьи, но читая их, так или иначе складывается единая картина понимания которая и позволяет нам понять что же из себя представляет философия и главные идеи нового скифства как таковые. Для себя я выделил ряд глав которые мне показались наиболее важными, что естественно не умаляет значения других. Конечно, мы не сможем сделать разбор всех глав, но постараемся выделить то чем эта книга подкупает.
Зов к будущему: в поисках вечной истины и силы
Прежде всего книга подкупает тем что предлагает универсальность идеи и образность. Автор рисует яркий архетип — кочевника, во всей его красе и многогранности. По мнению автора кочевник — это символ свободы, независимости, непреклонности перед миром и его трудностями. Естественно, автор рисует перед нами идеальный образ, но это достойный образ. Павел Зарифуллин возвращает нас к первоосновам — к тому, что объединяет нас как нацию и как народ, к нашему древнему духу кочевничества, что не выжечь из русской души никакими войнами и переменами. Эта книга — не учебник и не исторический справочник, а, скорее, манифест и призыв к возвращению истинного аристократизма духа, того самого, что однажды дал начало великим кочевым народам. И естественно это не имеет отношения к тем концепциям что продвигают традиционалисты Европы, которые думают что их “традиция”, которая подобна трупу или мумии, является символом западного аристократизма.
Прежде всего, «Новые Скифы» — это обращение к нашему скрытому родству с теми, кто всегда жил свободно, глядя на мир свысока. Зарифуллин прямо заявляет: кочевник — это наш вечный архетип, наша вечная норма. Когда-то такими были наши предки, по праву зовущие себя аристократами среди людей. Высокие, гордые, с ровной осанкой и незамутнённым взглядом в сторону звёзд. Для них движение, пространство, открытые горизонты были естественными — как воздух, как дыхание, как свет. Эту волю не смогли изжить ни войны, ни революции, ни веления прогресса. Как говорит Зарифуллин, связь с землёй — это печать Каина, тот самый рок, что разобщил, разделил людей и лишил их просторов. Мы же, несмотря на любые исторические невзгоды, снова стремимся к воле, к тому миру, где дух не знает границ.
Читая «Новых Скифов», невозможно не заметить, как силён здесь библейский мотив. Бог Ветхого Завета, по мнению автора, всегда стоял на стороне кочевников — людей, свободных, чистых, тех, чьё предназначение идти, а не стоять. И этот Бог — Бог воинов и кочевников — призван создать на земле новое царство. Но это не земное государство, это Царство Правды, ради которого сражались когда-то казаки, буры и те, кого Зарифуллин называет «солнечными русскими». Эти люди живут на грани возможного, их цель — не обогащение и не комфорт, но стремление к тому, что выше обыденности.
«Новые Скифы» — это и о нас, современных людях, ещё несущих в себе дух странствия, не позволяющий стать «гражданами» (как заметил автор, слово само по себе родственное «огородиться» и «ограждать»). Кочевник живёт без страхов, потому что его взгляд направлен к звёздам, он — «солнечный русский». Этот образ раскрывает книгу полностью, как путеводная нить. Солнечный русский не ждёт подачек, не хочет покоя и не поддаётся страхам. Это человек, несущий в себе внутренний свет, презирающий мещанство, способный умереть во имя свободы и идти до конца. Так же и народ наш не стоит на месте, как статуя, но бежит к своей правде, неся её сквозь века, как кочевники сквозь степи. И сама концепция “солнечного русского” – она нам близка, она резонирует с фибрами наших душ, потому что это что скрыто в нас.
Еще одним из важных элементов книги является очерк о колесе. Символическое «колесо», которое Зарифуллин ставит в центр своей философии, — не просто предмет, это идея о движении, о жизни без пределов. Оно — тот круг свободы, который сделал кочевников «равными богам», их колесницы стали грозным оружием. Колесо — это символ, что раскрывается здесь в полной мере: как только люди научились вращаться в пространстве, а не стоять на месте, они обрели власть над временем и волю к правде.
Смыслом «Новых Скифов» является не только история, не прошлое, а наше грядущее. Кочевники в книге Зарифуллина живут не ради себя, но ради движения к тому, что вечно. В этих страницах нет ностальгии, нет тяги к возврату назад, только к звёздам, к горящему идеалу того народа, что, подобно рекам, несётся навстречу своему Богу. Эти строки — о нас, о том, как, пройдя долгий путь, мы вернёмся к себе, к силе, к той правде, что стоит за пределами времени. И в этом призыве обрести волю и свободу, свойственную нашим предкам, и заключается то, что делает «Новых Скифов» не просто книгой, но вызовом нашему времени.
Истоки и корни Скифства: историческая преемственность и культурное единство Евразии
Походу повествования книга начинает углубляться в конкретные теоретические и идеологические вопросы которые позволяют понять идеологию Новых Скифов не только в метафизических категориях, но и во вполне осязаемых и исторических. И речь не только о людях и событиях! Павел Зарифуллин проводит четкую историческую преемственность Новых Скифов от скифского течения партии левых эсеров, особенно народника Иванова-Разумника и великих русских поэтов серебряного века, таких как Сергей Есенин, Андрей Белый, Александр Блок и называет их «старыми скифами». Я думаю что многие из этих имен знакомы нашему гражданину и обывателю во всех бывших советских республиках. Не эти ли люди всегда были «гласом народа»? Не эти люди были синонимом русской души, поиска правды, справедливости и всего что близко нашему сердцу? И особенно в такие темные времена как 1917-й год, когда имперский царизм с его западной моделью, презрению к простому человеку и чванством доживал свои последние мгновения.
В этом и суть скифства — объединить людей, дать им идею понятную, практичную и способную зажечь в тебе свет, кем бы ты ни был. Продолжая рассуждать, Павел Зарифуллин задается вопросом о том как возможно найти общее у самых разных народов — карелов, манси, чеченцев и других. Автор находит ответ именно в скифстве. Нартская этих нахских народов, модель двух фратрий у манси которая основана на религиозной модели скифов, распространение «звериного стиля» который перешел от скифов к гуннам и их многочисленным потомкам, труды академика Рыбакова где он выводит происхождение славян от скифов — всё это по мнению автора подводит нас к тому что наши архетипы, этнические пласты, оно восходит именно к скифам. И это может быть формой единства для славянской, балтской, тюркской, сармато-кавказской, финно-угорской цивилизации. В этом проявляется уникальная универсальность и глубина скифского проекта. Павел Зарифуллин словно подводит нас к возможности посмотреть вглубь себя и увидеть что золотая и древняя частичка скифов есть в каждом из нас. По всей Евразии. И да, формы могут быть разные, но это не отменяет сути и внутреннего наполнения этой формы.
Таким образом мы видим источники и составные части скифства: политически и идеологически — это «скифское» течение левых эсеров, ряд поэтов серебряного века и народничество, суть всего этого было в прежде всего, эмансипации народного сознания, его пробуждении и возврата к себе. Культурно — скифские общие корни ряда цивилизаций Евразии которые основаны не на пустых словах, а на научных фактах, археологии, схожести традиционных нарративов и мировосприятия.
Скифский проект: национальный миф и призыв к единству
Постепенно по ходу книги мы подходим к вопросу о том почему нам так сейчас важен именно скифский проект. Автор вполне справедливо пишет о провальных попытках создать свой национальный миф и идентичность в России на протяжении 90-х годов. Эта проблема существует и сейчас, хоть и в меньшей степени. Павел Зарифуллин приводит примеры этих попыток идентичности:
1. Красно-коричневая (Проханов)
2. Политический солдат (Дугин)
3. Солдат уличной войны (Холмогоров и Крылов)
Все данные проекты потерпели неудачу. И неудача их связана прежде всего с тем что не поняли они что лежит в глубине русской души и каждый раз пытались натянуть сову на глобус, перетянуть на нас западные кальки и лекалы, которыми русско-евразийская душа не измеряется, даже если ты обернешь эти лекалы в самую русскую терминологию. Не к этому лежит наша душа!
И далее Павел Зарифуллин тихонечко открывает нам эту завесу. «Идеальный русский» — это скиф. Человек широких пространств и неба, чьи порывы соответствуют глубинным чаяниям русского народа. И этого скифа красной нитью мы можем видеть через всю нашу историю. Автор рисует эту преемственность через казаков, гусар, матросов балтфлота, махновцев, красноармейцев в буденовках на тачанках, революционерах… именно через этих людей мы и видим образ того самого нашего скифа. Царского скифа и солнечного русского. И это видение естественно полностью отделяет и проводит водораздел между новыми скифами и другими политическими и идеологическими группами в нашей стране. Мы не те кто разъединяет людей по нации, мы не пытаемся применять западные и чуждые нашему сердцу теории здесь, мы берем все из того что дала нам эта земля и устремляем свои взоры к небу.
Идя дальше по страницам книги мы переходим к скифскому взгляду на нашу историю и видим по сути презентацию скифского исторического проекта, в вопросах нашей хронологии, нашего единстваи видим по сути презентацию скифского исторического проекта, в вопросах нашей хронологии, нашего единства. Как говорил древний мудрец, искать точку опоры для цивилизации — значит искать смысл её пути. «Новые Скифы» бросают нам вызов, предельно прямой и отчётливый: пришло время вернуть себе ось, на которой держится наше пространство. И этот вызов идёт из глубин, из тех времён, когда, кажется, о прошлом нашем знали разве что звёзды.
Происхождение всех народов России и Евразии — от скифов? Да, утверждает Павел Зарифуллин, в этом-то и кроется великий смысл и точка единства. Это не укоренение в греческих или римских традициях, которые всегда оставались нам не совсем своими, но попытка «пересобрать» наше сознание вокруг по-настоящему нашего. В центре этого вращения — Скиф, символ свободы и мудрости, дремлющий в каждом из нас. Отсюда и новая хронология: не от царей или правителей, не от Константина или даже Владимира, а от тех, кто, как и мы, оставался волен выбирать путь.
Удивительно, но Запад в своё время прошёл нечто подобное. Разочаровавшись в средневековых догмах, европейцы нашли точку опоры в античности — они взяли не кровь, а культурный миф. Зарифуллин напоминает нам, что Европа накануне Возрождения искусно «удлинила» свою историю, удлинила её до мифов о древнегреческих философах и римских консулах. Платон, Аристотель, семь великих мудрецов — они, как говорили ренессансные мыслители, не только положили начало философии, но и указали путь к истинной красоте и величию.
Эта «удлинённая хронология» стала компасом для Запада, потому что дала его цивилизации мощное единство. Культ Эллады и Рима в Европе — это о сохранении ориентиров и ценностей, несмотря на многочисленные войны и кризисы. И если в Риме и Элладе Европа нашла свою золотую нить, неужели не в силах мы найти свою в скифских курганах и преданиях, в архетипе, который древнее римских дорог и столь же крепок, как наши предки?
Так и перед нами сегодня стоит эта задача — выстроить наш, евразийский компас, чтобы он вёл нас туда, где мы найдём свою правду. «Новые Скифы» предлагают в роли этого компаса скифский дух, символичный, неуловимый, но пронизывающий наше коллективное бессознательное. Скиф — это не просто пращур, это архетип, который словно дышит в нас. И этот символ сквозит в каждом нашем свершении, в каждом нашем устремлении к великому.
Автор напоминает нам, что скифская «точка сборки» включает не только славян, но и тюрок, и угро-финнов, и, конечно, кавказцев. Это наш архетипический мост, связывающий нас, столь разных, но единых. Скифский миф — это не только наша история, но и наша идеология. Он не делит нас на «своих» и «чужих», а зовёт всех, кто готов вступить на этот путь, путь пассионарности и свободы. Этот архетип неразрывно связан с нашим древним стремлением к движению, к открытым просторам, к звёздам.
Самый важный вывод и то что хотят донести Новые Скифы: скифы для нас — это больше, чем миф, это живой символ. Образ скифа — это символ правды, которая издавна была нам дороже жизни. «Скифы» — это не просто исторический момент, а архетип нации, который зовёт нас не назад, но вперёд. Это призыв к единству, к той великой силе, что вела нас через века. Подобно ренессансным мыслителям, сумевшим увидеть «золотой век» Эллады, мы, похоже, призваны обрести в себе самого древнего и прекрасного скифа, того, что тянется к звёздам, который строит историю, не опираясь на внешние лекала, а создавая свои.
В этом призыве к возврату к корням — не просто идеология, а, кажется, некий зов сердца. Ведь образ идеального русского, по Зарифуллину, — это скиф, что воплощает в себе широкий дух, необъятный горизонт и стремление к свободе, которые всегда были в крови нашего народа. Этот архетип живёт в наших предках — и казаках, и вольных революционерах, в духе бунтарей, которые выходили за границы дозволенного, но всегда — ради поиска правды.
Политический и идеологический горизонт Новых Скифов: Скифство как пятый элемент
И теперь мы переходим к одной из самых важных частей книги, которая покажет нам идеи скифства более привычными, политологическими и идеологическими терминами которые нам позволяют понять мировоззрение скифов.
Скифское мировоззрение, устремлённое к будущему, невозможно понять без вгляда в его политический горизонт — ту сложную и многослойную конструкцию, которая вобрала в себя мощь, страсть и противоречивость прошлого. В этом контексте вопрос о политической природе Нового Скифства звучит закономерно. Павел Зарифуллин размышляет над этим через связь с левыми эсерами — народниками и социалистами, столь же неоднозначными и противоречивыми, как сама революционная эпоха. Эти предшественники Новых Скифов, идеологически странные и многосоставные, несли в себе одновременно и либеральные лозунги, и тоску по идеальному крестьянскому миру. Они надеялись создать федерацию евразийских народов, отстаивали их права и понесли свою жертву на политическом алтаре уже в 1918 году. Неудивительно, что среди них вскоре оказались и большевики, и махновцы, каждый из которых по-своему интерпретировал идеалы свободы и справедливости.
Новые Скифы смотрят на прошлое не как на непреложный факт, но как на поле вечной рефлексии. В условиях перехода к Постмодерну привычные политические теории начинают утрачивать свои смыслы, и вопрос звучит вновь: есть ли место классическим идеям? Сегодня и в России, и в Европе ведутся активные поиски этой новой, четвёртой политической теории — поиска, которому и Новые Скифы отдают должное. Сами эти теории модерна — фашизм, коммунизм и либерализм — кажутся им изжитыми, но в попытках найти свою альтернативу их исследователи часто забывают об анархизме. Новые Скифы же видят в нём нечто большее — воздух, который даёт нам возможность взглянуть на политику иначе, без принуждения и властной диктатуры.
Зарифуллин обрисовывает анархизм как четвёртую стихию, ту, что всегда была как бы на обочине, но оказала на мировоззрение русского человека незримое влияние. Это идеология вольного народа, и, словно сам воздух, она проникает в самые потаённые уголки русского менталитета. Анархизм — это мысль, унаследованная от кочевников Великой Степи и поддержанная в русском казачестве. «Скифское мировоззрение» заимствует это понимание свободы, открывая перед нами мощный и древний архетип, резонирующий с нашим коллективным бессознательным.
Этот анархизм — не просто четвертая политическая теория, а своего рода живой эфир, философский камень для русской интеллигенции. Левые эсеры, как пишет Зарифуллин, были первым метеором, вспыхнувшим на политическом небосводе России, и именно они впервые соединили несоединимое — все четыре стихии модернизма: либерализм, социализм, национализм и анархизм. Это была скифская квинтэссенция, появление нового элемента, если угодно — политического эфира, питающего русский космос.
Идеи анархизма, пронизавшие скифскую идеологию, проявляются также в доктрине Иванова-Разумника, известного как «Наркомскиф». Он был не просто идеологом, но ядром, объединяющим множество поэтов, бунтарей и народников. Разумник словно собрал из фрагментов, из идей Бакунина и Михайловского образ великого скифа, способного стоять в одиночестве против системы, вдохновляясь не внешними доктринами, а собственной волей и этикой. Его образ — символ русского романтика, героя, бросившего вызов стихиям, который, словно древний скиф, поднимается над бескрайними степями. Это философия субъективизма, но в своём русском воплощении, не в европейской традиции, с её вечной устремленностью к рациональности, а в органичной связи с землёй, в укоренённости в сердцевину России.
Зарифуллин отмечает, что скифы брали мировые политические доктрины как основу, трансформируя их в понятия, которые подходят нашему духу. Вместо буржуазного либерализма — свобода как внутренняя благодать; вместо марксистского коллектива — совет народов, реальное товарищество и взаимопомощь. Национализм, эта «тень» скифского народничества, был у Новых Скифов заменён на братский союз народов и культур, единство Русского Востока. В условиях России либерализм, марксизм и национализм обречены были на провал, так как отрывались от народного, исконного. А скифство стало тем самым «пятым элементом», соединяющим их в одном единстве.
Скифское мировоззрение, как утверждает Зарифуллин, не может быть в полном объёме реализовано анархизмом, ибо он сам, как политическая теория, для нас слишком узок. В этой системе, сложной, асимметричной, самодостаточной, остаётся место для каждого: и для социализма, и для национализма, и для анархизма, и для либерализма. Но связывает их всё же не один из них — объединяет их скифство, как пятый элемент, как стержень русской идентичности, как наша родовая нить.
Среди этих идей и рождён «имперский анархизм», парадоксальная концепция, сочетающая в себе, казалось бы, противоречащие вещи. Новые Скифы предлагают видеть Россию не в узком европейском понимании, не в терминах империализма, а как царство, живущее по своим законам. Это царство, где дух казачьей и скифской свободы соединяется с центральной властью. Оно, как писал Зарифуллин, создаёт союз — не унитарную, но сложную ассиметричную структуру, в которой соседствуют свободные республики и центральные земли. Здесь царская фигура не только правит, но символизирует внутреннюю гармонию — священного царя, как стержень в многообразии культур и традиций, сплачивающий в единое целое Скифское Царство.
Это царство не имеет ничего общего с римской оккупационной империей. Империя Рима — синоним захвата и подчинения, а скифское царство — это пространство, организованное вокруг идеи органичного объединения, созданное для жизни и будущего, а не для принуждения.
И вот мы наконец-то можем сделать выводы, полные и стойкие, о том, кто такие Новые Скифы. За кого они. Русские? Социалисты? Националисты? Анархисты? Или, быть может, ещё одна бесформенная попытка соединить несовместимое, упаковать историю в ярлык? Нет. Новые Скифы — это голос древнего степного архетипа, зовущий к простору и глубинной воле. Они стоят не за абстрактные идеалы, не за мёртвые схемы, а за живую, пульсирующую связь с русской землёй, за её многоликое единство. Русские они? Да, они — за всех, кто чувствует в себе этот зов, эту готовность быть «солнечным русским» или его братом по духу вне зависимости от нации и этноса.
Социалисты ли? Да, но не в догматически-ортодоксальном смысле этого слова. Их социализм — это товарищество, общинное начало, где душа каждого — отдельная искра общего костра. Националисты ли? Нет. Они признают святость корней и земли, устремление в небо но не узость границ. Их идеал — это верность земле, народу, но не разделение, а объединение. Анархисты? Да, потому что ценят свободу, но видят её не как разрушение, а как высшую самодисциплину, как отказ от принуждения к принуждению. Идеология воздуха, что пронизывает и дополняет, не жаждет быть рамкой, но хочет быть дыханием для тех, кто ищет своей дороги.
Итак, Новые Скифы — это пятый элемент, стержень, рождающийся на стыке этих сил, на пересечении стремлений к свободе, справедливости, верности корням и воле. Они — не «ещё одна» политическая теория, а наследники скифского духа, обращающегося к тем, кто готов вновь искать смысл в искренней свободе, в братстве и правде, в своём месте под этим огромным небом.
Русская душа и вечный ритм степи: Свобода, Сопротивление и Поиск
Идя дальше по книге, мы видим, как Павел Зарифуллин мастерски обрисовывает русскую ментальность: он словно открывает в ней карту, древний код, созданный для людей, чьи души — необъятное поле, степь, что вечно зовёт к свободе. Для Запада, рационального, выверенного, эта свобода — анархия, непредсказуемость. А для нас это — сама суть, дыхание, движение, невозможность быть зажатыми в рамки чужих схем.
Зарифуллин, будто проводник в этом загадочном мире, говорит, что Запад — это огромная шахматная доска, где каждый ход регламентирован. Здесь играют фигуры, и кто бы ты ни был — ты часть механизма, кусочек структуры, который должен точно знать своё место и выверять каждый шаг. Вся система построена на бесконечном танце правил и стратегий, словно все — просто пешки в игре, заточённые в социальные формулы и жесткие общественные договора. Но для России такая модель кажется фальшивой, как картонный театр. Зарифуллин показывает: русская душа живёт не в череде застывших ходов, а в необъятной широте, где каждый шаг — не предсказуем, а пробужден внезапным зовом сердца.
Здесь нет «шахматного рейха», а есть открытое поле, где на смену одним циклам приходят другие: и так по кругу. Мобилизация сменяется демобилизацией, и народ, что мгновение назад был готов взметнуться вихрем, в другую эпоху погружается в состояние тихого бунта. Как будто целая страна вдруг решает уйти в символическое сопротивление, в мир где все как будто работают, но, по сути, живут не «по инструкции», а по зову души. Эта смена, этот ритм как сама жизнь вечно юного, вечно непокорного кочевника. В каждый момент русская душа как будто дышит, как будто живёт в ритме, которому чужды концепции Запада.
Скифское мировоззрение, по мнению Зарифуллина, позволяет почувствовать русскую свободу как глубинную силу, первобытную, не обузданную, и потому такую притягательную. Западная система воспитывает из человека деталь, винтик, который чётко выполняет свою функцию. Русский человек — это искра, горящее сердце, что мечется в поисках своего пути, не желая вписываться в сценарии, которые ему прописали другие. Здесь каждый может быть героем, царём, воином и поэтом, потому что единственный принцип, которому он служит, — это зов его души.
Великая скифская сила оживает в моменты, когда в русской душе загорается та самая мобилизация. Когда наступает такой момент, Россия превращается в стихийную «машину свободы», которая воплощает в себе не только единство народа, но и его силу сопротивляться любому давлению. Это не строй, не порядок — это оживающая стихия, где люди забывают о чинах, званиях, о том, кто кем был, и все становятся частью одного пламени, одного великого духа. Тогда исчезает граница между слугами и царями, и каждый человек, каждое дело будто наполняются новой силой, которой больше нет нигде.
А потом наступает демобилизация — та самая демобилизация, в которой русский народ словно замирает, отступает в себя, готовясь к новому великому пробуждению. Здесь Зарифуллин подчёркивает: это не упадок, не застой, а лишь часть великого цикла, в котором русский народ вновь и вновь обретает свою силу, замирает лишь для того, чтобы вернуться с новой энергией. Эта энергия, этот великий «ритм степи» не позволяет закостенеть ни одному социальному порядку, потому что каждая «формула» здесь — лишь краткий момент в движении, которое никогда не останавливается.
Новые Скифы — это не просто теория, это древний зов. Зарифуллин словно заключает своё повествование в образе вечной Руси, устремлённой к своему сакральному центру, к тому самому «Бел-горюч камню», что становится символом внутренней энергии, живущей в каждом, кто чувствует себя частью этой великой земли. Эта сила, как тот самый камень, притягивает нас и призывает не к борьбе с миром, но к великому поиску, к открытию собственной свободы и силы.
Скифская идея — это не просто идея, а великая правда о том, что жить можно по-особенному, не признавая формальных рамок, не следуя мёртвым правилам. Это правда о том, что каждый, кто чувствует этот вечный зов, уже не просто человек, а подлинный Скиф, наследник великого пути, вечный странник в поисках правды, в поисках той Руси, что всегда была и всегда будет идти к своему небу, своему свету.
Духовная революция и герои Скифства: Солнечные Русские в образах и ритуалах
Переходя к обзору более социальных и житейских глав, мы остановимся на многослойном образе «скифской» духовной революции которую описывает Павел Зарифуллин. Зарифуллин подводит нас к образу глубокой, «скифской» духовной революции, где свадьба превращается в священное объединение не просто двух сердец, но целых миров. Он переносит древний скифский ритуал в рамки современных духовных исканий, связывая калмыцкие обряды и мистические традиции с понятиями Скифского Человека, который достигает этой высшей инициации через алхимию традиции и отголоски архаических ритуалов.
Свадьба в этом контексте становится воплощением скифской идеи свободы, где сакральное и любовное, духовное и земное соединяются в едином, ярком обряде, как на свадьбах Степана Разина. Этот обряд, заключающий союз под древом, при участии сакрального посредника – «светового человека» или жрицы, открывает портал в мир иной, где любовь и союз не столько социальные явления, сколько акт сакральной метаморфозы. Русская свадьба обретает новую жизнь в скифском исполнении, как испытание духа и тела, готовность стать не только семьей, но частью сакрального пространства.
Зарифуллин иронизирует над современной свадебной «индустрией», создающей ритуал ради внешних эффектов, где утрачено внутреннее содержание. Эти «карго-культовые» ритуалы современного брака выглядят фальшивыми перед лицом древних традиций, лишены истинной глубины и значения, которыми некогда обладали, когда свадьба была переходом в иное измерение бытия. Новые Скифы предлагают переосмыслить и перенаправить эту энергию, где не просто союз, но обретение нового измерения жизни будет основой их видения семьи и будущего общества.
Скифская революция продолжает идею свободы и аутентичности. В ней есть место для поиска новых форм семьи, будь то полигамия, полиандрия или моногамия, где каждый выбирает, не руководствуясь ложными социальными обязательствами, а ощущая искреннюю и глубокую приверженность избранному пути. Русь как «страна матерей», земля женская по своей природе, нуждается в образе и Скифского Мужчины, который станет равным партнером в этом великом браке с землей, с её богатством традиций и идеалов.
Продолжая раскрывать многослойный пласт этой книги, мы видим наконец-то живые примеры тех самых Солнечных Русских, чей дух пронизывает текст Зарифуллина. Здесь оживают образы Разина, Шукшина, превращающиеся не просто в легендарных героев, но в воплощение извечного скифского архетипа — свободного, любящего, вечно странствующего духа, каким автор видит саму Россию.
Образ Василия Макаровича Шукшина, как показывает Зарифуллин, — это образ кочевника и странника, движимого непоседливой, буйной силой русского характера. Шукшин, как истинный скиф, стремился не просто путешествовать, но выйти за пределы мира, познать его, воспеть его. В своих текстах и фильмах он будто продолжает древние странствия своих предков, их бесконечные поиски глубины, силы, света. Не случайно он родился на скифской земле Алтая и скончался на корабле, словно завершив свой путь, оставшись верным духу бесконечного движения.
С образом Шукшина тесно связан его символ — Степан Разин, которого писатель видел как вершину русского духа. Зарифуллин подчеркивает, что для Шукшина Разин был не просто историческим героем, а воплощением вселенской силы, которая соединяет свет и любовь. Героем, в котором «воля» звучит как высшая ценность. Здесь мы видим сердце книги: для Зарифуллина фигура Разина становится образцом не только для эпохи, но для всех тех, кто понимает свободу как акт дарования, а не захвата.
Образ Разина для Зарифуллина — это центральный символ, через который можно увидеть всю силу и трагедию русского духа. Как и скифский князь или Индра, божество древнего мира, Разин выступает в книге как Раджа, дарующий свободу, тот, кто ломает и сжигает старые порядки ради высшего обновления. Не случайно лингвист Шумовский трактует имя «Разин» как древний титул «Раджа», показывая, что это имя не просто фамилия, а символический статус, древний титул сильнейшего. Зарифуллин использует это в своей книге, чтобы раскрыть подлинный смысл героев, чья воля не знает границ и не подчиняется земным законам.
Через своих героев Зарифуллин ведёт нас к образу «Солнечного Русского», человека, для которого жизнь и сила — это не захват, а бесконечная щедрость и отдача. Как говорит автор, настоящий воин, который «любит», защищен от поражения. Таков Разин, таков Шукшин, а вместе они показывают самую суть русского характера. Не потому они сильны, что стремятся к власти, а потому, что готовы отказаться от неё ради любви. Ведь, как подмечает Зарифуллин, и русский солдат находит силу не в борьбе за трофеи, но в моменте, когда закрывает собой ребёнка, забывая о себе. Это, по мнению автора, не просто идея, а настоящий вызов всей западной модели мира, её логике и её законам.
В книге Зарифуллина пляска Разина становится символом несгибаемой силы. Разин и его казаки, врывающиеся в зал с диким танцем, будто возвращаются из мира другого, мифологического, того, что не подчиняется обычной логике. Зарифуллин описывает это как «скифский пляс», отголосок древних карнавалов и языческих пиршеств, которые открывают дорогу к свободе. В книге эта пляска символизирует не только момент революции, но и момент внутреннего переворота, когда человек достигает той самой точки, где его воля становится необратимой, а жизнь — по-настоящему свободной.
Зарифуллин возвращает нас к этому образу — живой, всепобеждающий танец, в котором нет правил и границ, но есть полная свобода, настоящая русская любовь к жизни. Этот танец, как говорит автор, невозможен в мире упорядоченного балета, где царствуют рамки и границы, где жизнь разрезана, подчинена. Скифский танец — это и возвращение к своим корням, к образу Разина, Шукшина, Индры, тех, кто рвёт и разрушает всё до основания, чтобы дать миру свет и свободу.
Зарифуллин мастерски вплетает эти образы в свою книгу, возвращая нас к идее «Новых Скифов» — людей, для которых истинная свобода есть не в соблюдении правил, но в их преодолении, не в подчинении, но в даровании, не в разделении, но в объединении.
Вот и увидели мы пример тех самых солнечных русских. Для тех, кто спешит обвинить автора в излишней образности — это всё действительно реально. Это не красивый вымысел, а живая истина, по-настоящему, по-скифски. Василий Шукшин, Степан Разин — это не идеальные легенды, это те, кто горел в костре своей свободы, те, кто шёл до конца, не боясь пламени. Мы здесь не заимствуем, не копируем с Запада и не бежим в поисках чужого. Мы чувствуем нерв своего народа, ищем ответы в самом его сердце. В этой книге нет отказа от корней, нет стыда перед своей силой и яростью. И если наши герои бросают вызов, — мы знаем, почему они это делают. Мы их видели и знаем.
Возвращение к истине: Золотой Век Скифии и пророчество будущего
Итак, обзор книги вступает в свой финал. Конечно, мы не смогли разобрать всю книгу, однако мы вполне смогли разобрать самое важное и даже больше. Мы прошли через самые важные главы и поняли что из себя представляет идеология новых скифов, ее глубокие корни, ее сакральные символы и смыслы и по итогу…Мы не плавали куда то далеко, не так ли? Мы лишь заглянули в себя, настолько глубоко, насколько это было возможно. В этом и парадокс Новых Скифов.
Мы переходим к главе под названием “Правда”. Последняя глава, которая доступна только в новом издании. Правда есть начало и есть конец всего. Во многом, именно эта глава рисует перед нами пророчество. Скифы наконец то обретают наконец-то плоть и кровь, не только политическое выражение, но не прошлого, а настоящего и будущего.
Глава «Правда» — словно портал к сокровищнице, что дремлет под пылью веков, не как забытая реликвия, а как вечный маяк для всех, кто жаждет величия, кто ищет истину. Павел Зарифуллин, подобно жрецу, приоткрывает завесу над миром, где время и пространство становятся аморфными, и Скифия предстаёт не статичной древностью, но живым, пульсирующим организмом, скрытым в недрах современности. И именно эту Скифию мы с вами и раскрывали все это время, искали и собрали ее по крупицам! Эти страницы, словно древний шёпот кочевников, уносят нас к «звериному стилю», к тем, кто некогда оседлал степные ветра и оставил в наследство науку побеждать и мистическое умение видеть мир за его гранью.
Начало главы возвращает нас к Скифии «золотого века», где воины и мудрецы сливались в единую энергию, а каждый кочевник нёс в себе частицу вековечную. И этот «Золотой Век» становится нашей новой ментальной категорией и стремлением. «Звериный стиль» — не просто украшение, а сакральный язык, на котором говорила степь. Жёлтый солнечный цвет, сцены охоты — всё это таит философию, где смерть и жизнь, тьма и свет замыкаются в бесконечный танец. Это диалектика бытия, «скифское Дао», где смерть — лишь обличие новой жизни, а тьма предвещает свет. И Зарифуллин ведёт нас за собой, позволяя собственными глазами видеть степных зверей, «говорящих со звёздами», всматривающихся в тайну вселенной.
Идея «потока» становится центром скифского миропонимания — в вечном движении обрести покой. Для кочевника движение — не просто смена мест, это акт слияния с землёй, небом, зверями. Лошади, олени, грифоны — их духи становятся частью человека, и, не делая ни шага, он обретает неподвижность, становится центром вихря. Этот поток обостряет чувства, раскрывает сознание, позволяя видеть мир в «суперцвете», обрести дар, который кажется супер-способностью, но на самом деле к этому способен каждый! Зарифуллин сравнивает это с искусством Жана Гранвиля, чьи гравюры ведут нас в иные миры, где человек становится Играющим — Люденом, владеющим языком звёзд и духов природы.
Искусство побеждать по-скифски — это не просто военная стратегия, это синхронизация с потоком и наша русская тактика. Скифы побеждали не числом, а силой слияния с великой энергией, что давала им способность пройти от Индии до Европы, оставив след в форме священных городов, древних законов и философии. Их победы стали легендой, их образ воплотился в русских сказках — Иван-Царевич, серый волк, переход из одного мира в другой. Это путь не к материальному превосходству, но к духовной высоте, которую они постигали через контакт с духами, познание иного, недоступного взгляду мира. И мы начинаем понимать что Скифы так или иначе оставляли в нас потихоньку частички своего золота. И движение «Новые Скифы» взяло на себя великую миссию находить это золото.
Одно из самых важных вещей для меня как для человека левых взглядов, стало то что автор вводит в текст понятие «скифского коммунизма» — противовес современной жажде комфорта и богатства. Он как бы предупреждает: современное изобилие — пустая оболочка, если не постичь глубину, не войти в «скифское пространство». В тексте возникает мотив тоски по истинной жизни, лишённой излишков и блеска, где человек может быть искренним. Скифская война — это не война за вещи, а за священное место духа, место, где обитает истина. В каждом из нас, говорит Зарифуллин, живёт это стремление — отойти от поверхностного, показного к настоящему, к простоте, не подвластной деньгам и богатству. Скифский коммунизм выглядит для нас родным, выглядит для нас настоящей национальной идеей справедливости и честности, порядочности, того что мы называем «жизнью по совести». По словам автора – скифский коммунизм не возможен без внутреннего света. И это правда. Сразу вспоминается авторские размышления о «солнечном русском». Наша формула: скифский коммунизм – это внутренний свет солнечного русского.
И вот к нам в конце и приходит реинкарнация «Золотого века». Красная Скифская Гиперборея, как её рисует автор, это не будущее киберпанка, где машины подавляют человека. Нет, это «скифпанк» — будущее, где гармония с природой и древнее знание становятся центром. Это мир, где человек остаётся творцом вселенной, дирижёром потока, в котором искусственный интеллект — лишь помощник, но не господин. В этом новом мире всё строится на гармонии, на диалоге с духами, зверями, природой. Скифпанк Зарифуллина — это возвращение к живому сердцу, к центру квантового потока, где вселенная обретает смысл и свет, где будущее похоже на мифическое Беловодье, обитель счастья и мудрости. Я думаю что путь к такому миру – это наш долг. Наша обязанность, если мы хотим выжить и стать кем то.
Эта глава — не просто размышление о прошлом, но предвестие нового космоса, где сердце, а не разум станет истиной. Зарифуллин предлагает нам ощутить мир, где медитация сливается с квантовой физикой, а человек, видящий через свет и гармонию, обретает власть не над машиной, но над миром. Человек скифпанка — это тот, кто общается с духами, кто видит вселенную не холодным взглядом, а через сердце. Он — не покоритель, а собеседник вселенной, как древние шаманы, идущие навстречу свету.
И финал этой главы — великая мечта. Красная Гиперборея — не просто мечта, а уже реальность, где наша цивилизация вновь становится центром, где степь озаряется огнями новых городов, а древний дух Скифии поднимается над землёй, словно путеводная звезда для тех, кто жаждет истины, кто стремится к великой русской судьбе которую мы оседлаем на своих колесницах!
Вот и закончился наш обзор. Мы с вами совершили настоящее путешествие через очень хорошую, добрую и светлую книгу. Книга многослойная, многообразная и если ее осилить – то это окупается. Идеи Новых Скифов вполне реальны, адекватны и главное – привлекательны. Этот проект где есть место всем и проект который думает о России в самых положительных и продуктивных категориях. Спасибо огромное Павлу Вячеславовичу за данный труд, за архетипы что вдохновляют и главное – за пророчество к которому мы уже идём. Да, не всегда быстро, не всегда четко, но вся наша страна идет к нему. Прочитав эту книгу вы найдете золото в себе. Оно есть в каждом, и новые скифы помогут его найти и не дать ему погаснуть. Все только начинается.
Игорь Горбунов
