Храня монополию на плавание на Запад, естественно, тамплиеры распускали по Европе небылицы о неких таинственных островах в Атлантическом океане, называемом «Морем мрака». Это не то «земля обетованная», не то «Острова блаженных», недоступные простым смертным. При приближении к ним мореплавателей острова-призраки исчезают.
Но, вряд ли, как предполагает Ж. де Майе [Майе Ж. де. Серебрянные копи тамплиеров / Пер. с франц. // Вокруг света. – 1993. – №4.], целью прибытия флота тамплиеров была Мексика с её ужасающими душу кровавыми языческими культами… Одно дело – торговля, обмен, а другое дело – убежище, пусть хоть и кажущееся временным…
Цель флота тамплиеров, без сомнения, следует увязывать именно с характерными для времени, когда «активничали» тамплиеры, географическими представлениями. А это, в первую очередь, освященные христианской традицией космографии.
Особенное уважение питала ходящая во множестве списков отвергающая языческую систему Птолемея «Христианская топография» («Topographia Christiana», 547-549 гг.) византийского географа и купца Козьмы из Александрии, прозванного «Индикоплов» – «Плававший в Индию». Кроме Индии, он в качестве купца побывал на территории современных Эфиопии, Ирана, Аравии и на острове Цейлон. Таким образом, он был не только «теоретик», но и «практик», что особенно повышало его авторитет в глазах всех, кто занимался прикладной географией – мореплаванием. Религиозные взгляды Козьмы и методы его экзегетики ближе к антиохийским или восточно-сирийским (расуждая о Христе и воплощении, Козьма употребляет несторианские формулировки, а также называет себя учеником известных последователей Нестория – Мар Абы, принявшего греческое имя Патрикий, Диодора Тарсийского и Феодора Мопсуестийского и другом несторианского богослова Фомы Эдесского), что увеличивает шанс внимания к нему рыцарей-храмовников, не один раз обвиняемых в связях с некатолическими схизматиками. Его труд был очень популярен, переписывался и переводился. Он дошел до нас в нескольких списках, главными из которых являются: Ватиканский (греч. 699), восходящий к VIII-IX вв.; Флорентийскии список Лауретанской библиотеки (№ 9, список 28), от X в. и Синайский Список № 1186, от XI в. Также космографическую схему Козьмы повторяет армянский писатель VII в. Анания Ширакаци в своей «Космографии». Сами иллюстрации „Христианской топографии», как и она сама, сильнейшим образом воздействовали на средневековую мысль [Пигулевская Н. Византия на путях в Индию : из истории торговли Визаннтии с Востоком в IV-VI вв. – М.-Л : Изд-во АН СССР, 1951. –http://www.history.vuzlib.su/book_o021_page_18.html].
Как указывают, «… Косьма Индикоплов в своей «Христианской топографии» включает Атлантиду в составленную им космографическую схему, изменив некоторые частности в соответствии со Священным Писанием. Он полагал, что земля – плоская и что обширный материк окружен океаном. На этом континенте впервые появился человек, и, утверждая существование этого континента, Косьма Индикоплов ссылается на авторитет «Тимея». Рассказ Платона, как он думал, был наследием древней Моисеевой традиции, но Атлантиду надо искать на востоке – это была земля десяти поколений Ноя» [Спенс Л. Атлантида. История исчезнувшей цивилизации / Пер. с англ. – М. : ЗАО Центрполиграф, 2004. – С. 43].
И как на востоке «Библия» размещает Рай – «… И насадил Господь Бог рай в Едеме на востоке, и поместил там человека, которого создал. И произрастил Господь Бог из земли всякое дерево, приятное на вид и хорошее для пищи, и дерево жизни посреди рая, и дерево познания добра и зла. Из Едема выходила река для орошения рая; и потом разделялась на четыре реки. Имя одной Фисон [Ганг]: она обтекает всю землю Хавила, ту, где золото; и золото той земли хорошее; там бдолах и камень оникс. Имя второй реки Гихон [Нил]: она обтекает всю землю Куш. Имя третьей реки Хиддекель [Тигр]: она протекает пред Ассириею. Четвертая река Евфрат» (Книга Бытие 2:8-14), так, собственно, Козьма Индикоплов разместил там, на востоке, в виде прямоугольной суши, паралельной обитаемой ойкумене, окруженной четырьма морями (заливами Океана), «земли за океаном, где до потопа жили люди». Из неё, как из Рая, начинаются реки, но затем они протекают через Океан и вновь уже возникают на обитаемой части суши. Это последнее представление об исчеании и появлении рек он позаиствовал из «Истории церкви» (433 г.) византийца Филосторга. Тот «… интересуется вопросом о местонахождении на земле „рая», из которого в соответствии с библейской традицией должны вытекать „великие» реки Фисон, Нил, Тигр и Евфрат. В его доводах имеются сведения, основанные на опытном знании, так, вся земля „к югу», до берегов моря, говорит он, заселена и имеет жаркий климат. Судя по направлению реки Фисон, он считает, что „рай» находится в северо-восточном направлении от „океана, против острова Тапробана». В другом случае он говорит, что в восточной стороне „рай» омывается „внешним морем», т.е. водами океана, омывающего вокруг всю землю. Прекрасный воздух и прозрачные воды порождают в „раю» все наилучшее. Чтобы оправдать теорию истока рек из „рая» при противоречащем ей действительном их направлении, Филосторг высказывается за теорию длительного течения Тигра и Евфрата под землей, прежде чем они вновь вышли на поверхность земли. Между тем место действительного истока обеих рек ему хорошо известно: Тигр берет начало около Апилиота „ниже Гирканского моря», т.е. Каспия, а Евфрат вытекает из Армении, с горы Арарат. Филосторг подробно описывает направление обеих рек, их течение и впадение в „Персидское море». В этой же связи он вынужден считать, что и Нил протекает под Индийским океаном, чтобы достичь своих истоков у Лунных гор, направляясь туда из „рая»… Одним из доводов в пользу существования рая на земле Филосторг приводит то, что Фисон, под которым он по всей вероятности подразумевает Ганг, приносит со своими водами кариофилл. Гвоздичное дерево – кариофилл, или гвоздика, считалось „райским деревом», а так как „выше», т.е. севернее этой реки земля совершенно пуста и бесплодна, то очевидно, что река приносит гвоздику „не то плод, не то цвет» из рая… Впадение Фисона в океан Филосторг указывает „против острова Тапробана», т. е. Цейлона. Такое представление может быть сопоставлено с картой Кастория, где впадение великой реки Индии находится против острова Тапробана» [Пигулевская Н. Византия на путях в Индию : из истории торговли Визаннтии с Востоком в IV-VI вв. – М.-Л : Изд-во АН СССР, 1951.].
Но что особенно важно, так это то, что на карте Козьмы Океан превращется во внутреннее море, охватывает со всех сторон «земля за океаном, где до потопа жили люди». И её западная и южная, и северная части, оказывается, не так далеко от Западной Европы, даже ближе, чем Палестина. «… Косьма Индикоплов именовал землю допотопных западных людей, как Земля Йод» [Воронин А. Статуи короля Ога и королевы Магог из сакральной земли Атлантиды-Огигии].
Знания о том, что расстояния значительно большие тамплиеры приобрели тяжелым опытным трудом и, естественно, обеспечили недоступность периплов (карт плавания) для непосвященных, представления которых о мире оказались весьма неадекватными реальности. Убедится в том же последующие «колумбы» должны были на собственном горьком опыте, тяжело преодолевая теоретические положения и традиции в казалось бы установленных раз и навсегда взглядах.
Сама книга Козьмы «Христианская топография» – единственная сохранившаяся книга, но не единственная, написанная им. Он сам указывает, что им была также написана книга для некоего Константина, в которой он описал вселенную «… по ту сторону Океана, эти (=здешние) и все южные области от Александрии до южного Океана», т.е. реку Нил, весь Египет, Эфиопию, Арабское море и прилегающие к нему области. Он также описал «города, области и народы», омываемые Океаном и находящиеся в глубине материка. Согласно тому, что сказано в Синайском кодексе об XI главе-книге «Христианской топографии», видимо, она первоначально не принадлежала, была «вне», не входила в состав «Христианской топографии», как и следующая, XII глава-книга, которая содержит свидетельства языческих писателей о древности и ценности Библии. Поразительно, что одновременно с трудом Козьмы Индикоплова александрийский философ Иоанн Филопон в своем сочинении «Экзегеза на космогонию Моисея» («De opificio mundi», 546-549 гг.) стремится доказать, что космогония античных авторов развивалась в согласии с построениями Моисея, в ряде случаев в зависимости от него. В заглавии второго параграфа первой книги он писал «о том, что и Платон в слове о происхождении мира подражал Моисею», и утверждал, что Платон заимствовал у Моисея представление о сотворении человека «по образу Божию».
Также, вероятнее всего, космография Козьмы Индикоплова не могла не учитывать и сакральную географию христианских агиографических произведений. В частности, описания райских земель на востоке в «Житии Макария Римского» (оно же: «Слово о трех мнисех»; известное с XIII-XIV вв.): «… Шли мы сорок дней и неожиданно услышали звуки голосов множества людей и насладились благоуханьем – от голосов поющих исходило благоухание. Сон нас сморил, и мы уснули, и встали, когда начали слипаться губы наши от сладости, превосходящей сладость меда и медовых сот. И, встав, увидели церковь, и была она изо льда и огромна, посреди же церкви той – алтарь. Посреди же алтаря того – источник водный, – бел, словно молоко. И увидели тут мужей страшных с виду, вокруг воды стоящих. И пели они ангельские песни. И мы, видя то, затрепетали и помертвели, и тогда один из них, прекрасный видом, сказал, подойдя к нам: «Это источник бессмертия, ожидает, чтобы праведники насладились». Мы же, услышав это, прославили Бога и отошли от места того со страхом и в радости великой были, чему свидетель Бог. Но были уста наши ослаждены той водой, и три дня слипались губы наши как от меда. И дошли до большой реки, и напились воды из нее, и насладились благостью, и прославили Бога. И, когда настал девятый час, сели на берегу реки той, размышляя, что дальше будем делать. И разлился по реке той свет, в семь раз светлее дневного света. И помолились мы на четыре стороны этой земли, и были ветры в земле той различные по виду: западный ветер зеленого цвета, а от восхода солнца, от рая – рыжий ветер и желтый, а с севера ветер – словно свежая кровь, а с южной стороны ветер белый, как снег. Солнце теплее нашего в семь раз и деревья выше, и краше, и гуще, и плодовитее, а другие – не имеют плодов. И горы выше наших, и земля два облика имела – красная и белая, и птицы различны видом». Следуя дальше, они набредают на пещеру святого Макария в двадцати поприщах от Рая: «… И сказал святой Макарий: «Чада мои милые! Не может человек во плоти, рожденный от женского греха, ни места того видеть, ни тех чудес, ни силы Господа Бога нашего Иисуса Христа. Я ведь, грешный, много раз пытался и Бога молил дать мне увидеть чудеса те. И сказал мне ангел: “Не гневи Господа Бога своего, создавшего тебя. Никто не может до того места дойти”. И я спросил: “Почему же, господин мой?” И ответил он мне: “От этого места в двадцати поприщах находятся два города — один железный, а другой медный. И за теми городами — Рай Божий, где были прежде Адам и Ева. К востоку за Раем небо сходится с землей. А вне Рая поставил Бог херувимов и серафимов с оружием огненным в руках, чтобы охраняли они Рай и древо жизни. А херувимы те от ног до пупа – люди, а грудь у них львиная, а голова иного обличья, а руки их словно ледяные, и оружие огненное в руках их снаружи стен городских. И не может никто туда войти, ибо тут Силы грозные и многочисленные и сонмы ангелов тут пребывают, и поясы небесные тут, где покоится небо”». И услышав от человека Божьего Макария, что сказал ему ангел, испугались мы, охваченные страхом великим; прославили Бога мы и святого Макария. И обрадовались, что поведал он нам о дивных чудесах Божьих» [Сказание о Макарии Римском // Апокрифы Древней Руси / Сост., предисл. М. Рождественской. – СПб. : Амфора, 2002. – С.179-190].
В «Хождении Агапия в Рай» (сохранилось в «Успенском сборнике», XII-XIII вв.) рассказывается, о том, как странник попадает в чудесную землю с диковинными птицами и плодами и встречает там мужей в белых одеждах и один из них обращается к прибывшиму с речью: «…Я – орел, который истинный путь тебе показывал, Я – малый ребенок, который тебя через море перевез, Я –Господь Бог твой и неба, и земли, и всей видимой твари [создание] и невидимой. Эти 12 мужей – апостолы, эти лица, которые видишь – херувимы и серафимы Славу же эту ее же ты видишь, воссылаема на седьмом небе. И места же эти – райские, плоды же эти – апостольская пища и праведных душ. Птицы же эти, которых слышишь – небесные, песнь их – на небо воссылаема, [они] сидят на престоле херувимском. Сказал же Агапий: Господи, помилуй меня! Дай же мне, пусть здесь я закончу жизнь свою. Господь же сказал ему: Не ради того привел [тебя] сюда, но ее [славы] ради вот мы оставили все и за тобой шли, по [этой] причине мы здесь, но ты иди и увидишь славу больше этой. Сказал же Агапий: Господи, куда велишь идти? Ответил же Господь: Ты иди по пути этому, по которому мы пришли к тебе. И, идя [по этому пути], придешь к стенам, которые от неба и до земли. И найдешь дорогу узкую и по дороге той пойдешь, и найдешь в стене оконце и постучишь в него. Выйдет человек старый к тебе и возьмет тебя [за руку], и введет тебя в стену, которую там укажет … И когда Агапий вошел внутрь, увидел [Агапий] свет в семь раз этого света светлее. Очи же его не могли смотреть на свет. И упал [Агапий] ничком на землю. И взял [его] старец и привел к кресту. Его же высота [бы]ла до неба, и светился [крест] сильнее солнца. И упали ниц [старец и Агапий] перед крестом и сотворили молитву. И тогда начал Агапий выносить [яркий] свет. И взял [старец Агапия, и] повел его [туда], где находились для него постель и трапеза. Были постель и трапеза украшены камнями дорогими и лежал [на столе] хлеб белее снега. И источник, белее молока и слаще меда. И виноград стоял с разными гроздьями, одни – багряные, другие – красные, третьи – белые, такие не видел никто. Сказал Агапий старцу: Господин, скажи мне, что это значит? Ответил ему [старец]: … Я – Илья Фезвитянин, коего вознесли на колеснице огненной и были кони огненные. Господь благословил меня [находиться] в поднебесьи. И сошел [Господь] и посадил меня здесь и [здесь] жду второго пришествия Господа. Эти же все, которых ты видишь – души человеческие. Этот источник, который видешь – называется рай, и течет под деревья райские. Этот свет – ангельский и праведных душ… И дал мне от источника вкусить, и ум мой просветился. И взял [старец] меня и привел к трапезе, молитву сотворя. И взял [старец] хлеб и отрезал четверть и дал мне. Отошел я немного [от трапезы и], увидя, [что] хлеб цел, как бы не был преломлен. К тому же никто его не видел, и я сказал ему [старцу] все, что невозможно сказать никому. И привел [старец] к кресту и сотворил молитву со мною. И вывел [старец] меня из оконца. И поцеловались мы. И сказал мне [старец]: [Пусть] будет тебе мир, Агапий, иди в путь Божий. Господь Бог с тобой. Я же поклонился и пошел по пути, который указывал мне Илья. И так я шел много дней. И дошел до моря….» [Житие и подвиги преподобного отца нашего Агапия Чудотворца // Апокрифы Древней Руси / Сост., предисл. М. Рождественской. – СПб. : Амфора, 2002. – С.173-178].
Попадает в блаженные земли и герой «Хождения Зосимы к рахманам»: «… если бы не был ты Божьим человеком, не мог бы перейти через реку. Ибо ширина реки той и облака – 30 верст, облако же от нее [реки] доходит до небес, глубина же реки той – до бездны»… Из «Слова о рахманах»: «У рахман же народ благочестив, и живут они совершенно без стяжания и, уведав жребий, посланный им божьей судьбой, обитают нагие у реки и всегда восхваляют бога …, … насыщаются сладкой дождевой влагой и свободны от всяких болезней и тления, довольствуются небольшим количеством плодов и сладкой воды, и веруют искренно в бога, и беспрестанно молятся. А мужья живут с одной стороны Океана, жены же их живут за рекой, именуемой Гала, которая течет в Океан в сторону Индии». Тех же рахманов, по преданию, встречает и Александр Великий, переправляясь через море. Это обитатели Макаринских островов (островов Блаженных): «… Александр спросил: «Скажите мне, как вы рождаетесь, ибо женского пола не вижу у вас». Иовант сказал ему: «Есть у нас жены, но не здесь, а на другом острове, однажды к ним приходим и, с ними пробыв тридцать дней, возвращаемся; когда же у кого-то родится дитя, больше не сочетается с женою. И когда младенцу три года будет, мужского пола мы себе берем, а женский с женами остается». Александр сказал ему: «Хотел бы я остров тот увидеть, если вы позволите». – «Острова этого достигнешь, но ничего там не увидишь, ибо, до него дойдя, внутрь не смотри, потому что не останется человек живым, если внутрь посмотрит». Александр встал, и к острову тому отправился, и нашел там сооружение из меди, подобное стене, и, вокруг нее обойдя, внутрь посмотреть не смел, Богу это только можно, а людям – никому. (…) Александр спросил: «Скажи мне, многомудрый блаженный Иовант, что впереди?» Тот ему ответил: «Река, в которой острова наши находятся, Океаном называется, всю вселенную обтекает, и все реки в нее впадают. На этой стороне ее – гора, которую ты видишь, плодами разными украшенная, – это есть место, называемое вами Эдемом, где Господь Бог Саваоф в начале времен создал рай на востоке» [Хождение Зосимы к рахманам // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования / Ред. В.В. Мильков. – М. : Наука, 1997. – С.107-113].
Сам апокриф возводит происхождение праведных рахманов к ветхозаветному Рехому (или Рехаву, Иер. 35:1-19), род которого был перенесен ангелами Господними из Иерусалима от гнева царя в райские земли. Отождествление «рехавитов» с индийскими «(б)рахманами» объясняется А. Н. Веселовским влиянием греческих источников: в «Александрии» Псевдокаллисфена речь идет о встрече Александра Македонского с индийскими брахманами, и рассказом о брахманах Палладия [Сергеева Е.В. «Мир иной» в русских сказках и христианских апокрифах (2013 г.)].
Главный персонаж византийского «Жития Андрея Юродивого» (Х в.) в видении, вызванном состоянием клинической смерти, обнаруживает себя в райской земле: «… И тут я внезапно почувствовал какое-то тепло, и, открыв глаза, увидел юношу, весьма красивого видом, и лицо его сияло, как солнце. А в руке своей держал он золотую ветвь, увитую лилиями и розами, влажными от росы, совершенно не такими, какие бывают в этом мире, но многоцветными и разнообразными по природе и по виду. И … лицезрел я себя в прекрасном и предивном саду, и удивился я в душе своей и рассуждал, что же это было: «Жизнь моя протекала в Константинополе, а что я делаю здесь, не знаю»… Я чувствовал себя как будто лишенным плоти, ибо не сознавал, что на мне плоть. А хитон на мне был сверкающий, белоснежный и каменьями усыпанный, и радовался я сильно его красоте. И взглянул я на свой головной убор; был на мне венец, блистающий позолотою, сплетенный из всевозможных цветов. На ногах моих были сандалии, и пояс на мне был красного цвета, удивительно яркий. А воздух этого сада сиял неизъяснимым светом, переливаясь оттенками цветков розы. Благоухания, причудливо сменяющие друг друга, достигали ноздрей, веселя мои чувства. Словно царь, гулял я в Божьем саду и наслаждался, понимая, что блаженство мое – сверхчеловеческое. Растения же Бог сотворил там многочисленные, не такие, как в этом мире, нет, но вечнозеленые и разнообразные, медоточивые, с высокой и нежной кроной, склоняющиеся друг к другу в волнообразном движении, несущие усладу, как от созерцания прозрачного неба, созданные для блаженных, обращающие душу к огню наслаждения, радости и веселья. И странно то, что все растения были разного вида и по-разному прекрасны, и одним растениям были дарованы вечные и неувядающие цветы, а другим только листья, для одних было установлено, чтобы они красовались плодами, у других же были и цветы, и листья, и сладость, и облик дивный, и плоды бесценные, восхитительные и бесподобные. А самое великое чудо заключалось в том, что птицы на деревьях, воробьи, цикады и другие прекрасные создания, златокрылые и белоснежные, пели и щебетали, сидя в листве, так что звучание их красивых и сладостных голосов было слышно вплоть до вершины небес. Птиц же этих я пытался разглядеть, и ум мой был в восхищении и восторге, ибо красота этих птиц была такой же дивной и величественной, как у роз, или у лилий, или у другого какого-нибудь вида цветов, который я мог бы назвать. И вот, пораженный в мыслях и уме красотою первой птицы, я вдруг увлекся другой, имеющей оперение и окраску иного вида и достоинства. А потом я увидел другую изысканную птицу. И была для меня великой радостью их песнь, несмолкающая и восхитительная. И кто же опишет странную и приводящую в трепет красоту того, что я видел там? Все эти прекрасные деревья были выстроены в ряд, словно один боевой строй за другим. О, сколь блаженна рука, взрастившая их! И вот, продвигаясь снова и снова в глубь дивного сада, – ведь думал я, что больше не увижу тьму этого мира (ибо то, что здесь, – тьма в сравнении с тем, что там), – подошел я к просторному месту и вижу: вот великая река протекает посреди сада, безмятежно орошает все эти растения, омывая их корни. В ней же и прекрасные эти птицы находили свежесть, порхая вверх и вниз и непрерывно щебеча. А вокруг реки раскинулся виноградник, золотой листвой украшенный, ветви которого подобны светильнику или же первому камню, по слову рекшего: «Я краеугольный камень с острыми краями».
Раскинулся же он по всему саду, отягощенный массивными и великолепными гроздьями, так что переплетением его ветвей были увенчаны и украшены растущие там деревья. Узрев такое, возликовал я в сердце своем, переносясь душою от страха к удивлению и от удивления к восторгу. И долго стоял я, безмолвный, вдыхая поток благовоний от этого ветра, так что мнил я, будто ангелы воскуряют фимиам пред Сыном Божьим на небесах. Когда же этот ветер стих, услыхал я с запада звук другого ветра, внушающий мне непостижимое наслаждение, дуновение которого приносило пар, похожий на снег. И великолепие растущих там деревьев было наполнено дивным благоуханием, превосходящим все земные ароматы, так что я забыл о тех восхитительных чудесах, которые уже миновал и которыми насладился. Птицам же этим, с их щебетанием и пением воспламеняющих и ликующих песен, поразился я в уме своем: были ли это птицы или ангелы, Бог знает. И опять появляется с севера другой сверхъестественный ветер, видом огненный, с сиянием, словно зарево на закате солнца. И когда он подул, мягко заволновались ослепительные те деревья. Дул же он, будоража спрятанный в деревьях аромат, так что я, став надолго безмолвным, вкушал негу и прелесть этого сладчайшего благовония, исходившего от ветра. Был я, однако, в страхе из-за невероятности происходящего, недоумевая, как столь прекрасное могло случиться со мною? Наконец подоспел третий ветер. И когда внезапно наступила глубочайшая тишина, я немного продвинулся вперед, миновав ту реку. И как только я ступил на широкое то место, глядя на невыразимое богатство Вседержителя-Бога, в изобилии там собранное (я ведь и не знаю, как человеческими устами описать непостижимое богатство Господа); так вот, когда я, как уже сказал, приблизился к широкому месту этого сада и вглядывался в Святая Святых, вдруг снова подул весьма благоуханный ветер, будто бы с северной стороны, сладостный, как розы и лилии, а цветом – пурпурный, как фиалка. И качались эти растения, источая аромат, превосходящий миро и мускус, который проникал в сердце мое. И мнилось мне, будто очи мои – то ли телесные, то ли духовные, Господь знает. Казалось же мне, что был я там без плоти своей, ибо не было в теле моем ни веса, ни желания, ни другого чего-нибудь из того, что свойственно моей плоти: и поразила меня мысль, будто я оказался здесь без своего тела, а как – только Бог, Которому ведомы сердца, знает. И как только заволновалось необыкновенно множество этих растений от дуновения четвертого ветра, издавая звуки и приятную мелодию, снова поразительное благоухание и сладость проникли через ноздри в мои чувства. Так и стоял я, безмолвный, и невыразимое сияние пронизывало мой ум. Однако же, созерцая это, радовалось весьма и ликовало сердце мое и веселился дух мой. Когда же и четвертый ветер утих, я увидел великое диво: ведь за столь долгое время ни разу не являлась мне ночь, но радость и жизнь были со мною. После этого напал на меня восторг и, лишившись речи, подумал я, что стою над небесной твердью; и какой-то одетый в плащ юноша, лицо которого сияло как солнце, прошел предо мною. Я же подумал, что это был тот, кто похлопал меня по лицу, когда я умирал от холода, кто приказал своим помощникам поднять меня. И вот, когда он прошел передо мною, увидел я следующее: вот крест, большой и красивый видом, и четыре завесы вокруг него, светящемуся облаку подобные, и две из них – сверкающие наподобие молнии, а две – белые как снег. А вокруг него выстроились певцы, красивые, статные и белые как свет, испускающие из очей огненные лучи. Песню же они исполняли во славу Распятого на кресте. И тогда облаченный в плащ юноша, который направлял меня, поцеловал крест, проходя мимо, и мне дал знак сделать это. И я, конечно, повинуясь ему, пал ниц и поцеловал. И как раз когда я целовал этот драгоценный огонь, наполнился я медом духовным и благоуханием, которого не вдыхал никогда, даже в том саду. Подняв глаза свои, я вдруг увидел внизу под нами бездну моря….» [Молдован А. М. Житие Андрея Юродивого в славянской письменности.– М. : Азбуковник, 2000. – 760 с.].
Также интересное описание встречаем в апокрифической «Книге Еноха» (Эфиопской): «… И я пошёл далее к югу, который горит день и ночь, – туда, где находятся семь гор из драгоценных камней, – три к востоку и три к югу: и именно те, которые к востоку, одна из цветных камней, и одна из перловых камней, и одна из сурьмы; а те, которые к югу, из красных камней. Средняя же, достигавшая до неба, как престол Божий, была из алебастра, и вершина престола из сапфира. И я видел пылающий огонь, который был во всех горах. И я видел там одно место по ту сторону великой земли: там собирались воды» («Книга Еноха», 4: 14-17); «… Оттуда я пошёл на вершину тех гор далеко к востоку, и подвинулся далее, пройдя над Эритрейским морем, и ушел далеко от него, и прошел над ангелом Цутелем. И я пришел в сад правды и увидел разнообразное множество тех деревьев; там росло много больших деревьев, – благовонных, великих, очень прекрасных и великолепных, – и дерево мудрости, доставляющее великую мудрость тем, которые вкушают от него. И оно похоже на кератонию; его плод, подобный виноградной кисти, очень прекрасен; запах дерева распространяется и проникает далеко. И я сказал: «Как прекрасно это дерево и как прекрасен и прелестен его вид!». И святой ангел Руфаил, который был со мною, отвечал мне и сказал: «Это то самое дерево мудрости, от которого твои предки, твой старый отец и старая мать вкусили и обрели познание мудрости, и у них открылись очи, и они узнали, что были наги и были изгнаны из сада». Оттуда я пошёл к пределам земли и увидел там великих зверей, из которых каждый был отличен от другого, а также птиц, разнообразных по наружной красоте и по голосу, из которых каждая была отлична от другой. И на востоке от тех зверей я видел пределы земли, на которых покоится небо, и открытые врата неба. И я видел, как выходят звезды небесные, и сосчитал врата, из которых они выходят, и записал все выходы их, – о каждой из них особо, по числу их, их именам, их связи, их положению, их времени и их месяцам, – так, как показал мне это ангел Уриил, который был со мною. Все показал он мне и записал мне; их имена он также записал для меня, и их законы и их отправления» («Книга Еноха», 5: 57-65). «… И здесь я видел другое видение, именно – жилища праведных и ложа святых. Здесь мои очи видели жилища возле ангелов и их ложа возле святых, видел, как они молились, и просили, и умоляли за сынов человеческих, и правда текла пред ними, как вода, и милосердие, как роса на земле: так бывает между ними от века до века.И в те дни мои очи видели место избранных правды и веры, и как правда господствует в те дни, и как неисчислимо велико множество праведных и избранных пред Ним от века до века. И я видел жилища их под крыльями Господа духов, и видел, как все праведные и избранные украшены пред Ним как бы огненным сиянием, и их уста полны славословия, и их губы хвалят имя Господа духов, и правда не приходит пред Ним. Здесь желал я жить, и моя душа стремилась к тому жилищу; здесь уже прежде была уготована мне участь, ибо так постановлено относительно меня у Господа духов» («Книга Еноха», 7: 10-14).
Отцы Церкви Иоанн Златоуст, Ефрем Сирин и другие представители антиохийской школы высказывали предположения о точном местоположении рая на земле – рай мыслился отделенным от этого мира океаном или расположенным на самом краю земли [Григорьев А. В. Древнерусская космология и практическая география. По данным средневековых представлений о рае // Древнерусская космология / Отв. ред. Г. С. Баранкова. – СПб. : Алетейя, 2004. – С. 216-220; Мильков В. В. Концепция земного рая в древнерусских апокрифах // Апокрифы Древней Руси: Тексты и исследования / Ред. В.В. Мильков. – М.: Наука, 1997. – С. 229-254].
У Ж. Ле Гоффа мы сталкиваемся с указанием, что именно в Индии помещает земной рай средневековая западноевропейская традиция [Ле Гофф Ж. Средневековый Запад и Индийский океан : волшебный горизонт грёз // Другое средневековье : Время, труд и культура Запада. – Екатеринбург, 2002. – С. 177-179].
И для этого представления были весомые основания. Начиная с эпохи античности, Европа с интересом внимала мудрости индийских брахманов.
По преданию, семь великих риши, находясь в своих локах и пребывая в недвойственном состоянии самадхи, были вынуждены выйти из самадхи из-за видения необычного сияния, в центре которого появилась девушка-богиня ослепительной красоты: «… Я та, которую вы почитаете как Лакшми в саттве, Сарасвати в раджасе и Кали в тамасе. Я есть изначальная сила, творящая мир в начале нового цикла, Я – сам Брахман в форме Шакти, благодаря которой существуют все великие боги. Я – Махамайя, Я – Брахма-видья, Я – Махешвари, создательница всего сущего, лишенная любых качеств и атрибутов и принимающая любые формы и качества. Когда мир еще не существует, когда нет ни Брахмы, ни Вишну, ни Шивы, ни гун, ни Калы (времени), я в форме Чит-шакти, Ади-Шакти и Чит-рупини воссоздаю океан первозданного хаоса – Экарнаву и порождаю трех великих богов, побуждая Брахму творить Вселенную, Вишну ее поддерживать, а Шиву разрушать в конце творения. Сейчас я приняла облик Тары, ибо в этом облике я спасаю своих преданных от ужасных страданий и неведения сансары, помогая им пересечь океан заблуждений, ведущий к страданиям бесконечного круговорота рождений и смертей. О риши! Знайте, сейчас многие люди – живые существа из Бхурлоки (мира Земли) – искренне стремятся к Освобождению, но их умы слишком смущены моей неодолимой материальной иллюзией, полны смятения, омрачены эгоистичными желаниями и неверными идеями, основанными на представлении «Я есть тело». В их судьбах много помех и мало божественных заслуг, а окружение полно других, еще более заблуждающихся, раджасичных существ и не способствует медитации. Они с трудом понимают священные тексты, их жизни проходят в бессмысленной материальной суете, им часто мешают заботы о несовершенном плотском теле, болезни, препятствия от других существ и стихий. Они робки, нерешительны, а тех, кто обладает должными качествами учителей и святых, совсем мало. Тем не менее, даже в таких условиях они усердно стремятся к Освобождению и выполняют трудную садхану, что само по себе удивительно и вызывает уважение даже небожителей. Пришло благоприятное время создать чистый новый мир внутри этой Вселенной, Брахмой, благоприятный для жизни и практики Освобождения во всех отношениях, радующий взоры людей и богов и услаждающий их слух. Пусть этот мир содержит знаки моей янтры как свидетельство моего благословения. Создайте же его на радость моему почитателю Брахмадатте, царю на земле Кармабхуми, и другим людям».
Вдохновленные великой богиней, семь риши решили собраться в отдаленном безлюдном уголке космоса для обсуждения этих необычных видений и вопросов поддержания жизни во Вселенной. Для этого они, используя свою магическую силу, создали огромную гору – копию горы Меру, а на ее вершине силой сиддхи мгновенно создали огромный дворец, парящий в небе. Затем они перенеслись в этот дворец вместе со своей свитой и уселись на троны, украшенные драгоценными камнями, золотом, парчой. Их окружали многочисленные боги, видьядхары, чараны, апсары, киннары, сиддхи, являющиеся их собственными энергиями. Это были риши Васиштха, Вишвамитра, Кашьяпа, Джамадагни, Бхарадваджа, Гаутама, Атри. Тогда было принято такое решение: между миром освобожденных богов, миром богов сансары, миром людей, выше мира питрисов (духов предков) создать чистый прекрасный мир, где люди могли бы беспрепятственно вести безмятежную духовную жизнь, полную гармонии, и выполнять садхану для достижения высшего освобождения.
Условия этого нового мира были таковы:
– в этом мире не должно быть ни болезней, ни препятствий, ни старости, ни боли, ни страданий от мирских желаний;
– в него могут попасть только те, кто почитает святых, ведет искреннюю садхану, стремясь к освобождению, кто контролирует свой ум и соблюдает самаи и обеты, главные из которых – ахимса и стремление к освобождению; – жители этого мира не должны иметь забот о еде, одежде, жилище, у них должны быть все благоприятные условия и время для изученя и практики дхармы;
– жители этого мира должны жить очень долго подобно богам или быть бессмертными, чтобы иметь возможность исполнить свои обеты и достичь Освобождения.
Постановив так, семь риши решили создать этот мир на том месте, где они собрались. Для этого они силой разума создали огромную четырехстороннюю янтру, протяженность каждой из сторон которой равнялась тысяче йоджан. Внутри нее поместили восьмилепестковый лотос. Копия горы Меру, на которой восседали риши, стала центром этого мира, а дворец, созданный ими, стал престолом главного божества – Владыки мира, центром этой горы и всего мира. Эту страну они назвали «Божественный Мир» – «Дивья Лока». Затем они призвали божество-создателя форм Вишвакармана и объяснили ему суть своего замысла. Чтобы в этот мир могли попасть только достойные, те, кто свободен от грубых эгоистичных страстей, они создали области локапалов и призвали в них защитников мира (локапалов), повелев им расположиться в великолепных золотых дворцовых башнях в восьми сторонах света – на севере, юге, востоке, западе и четырех промежуточных сторонах. Эти башни великолепно украшены снаружи и обустроены изнутри и содержат множество просторных залов, украшенных комнат, коридоров, балконов, мансард, садов и террас. Чтобы жители страны могли жить долго, практически вечно, они создали восемь священных озер с целебной водой. Если пить ее или умываться ею, тело надолго насыщается энергией и обретает благоухание. Кроме этого Вишвакарманом и его помощниками-богами было создано множество устройств (янтр) – радужных колодцев, храмов, гармонизирующих элементы, накапливающих энергию и насыщающих тела всех желающих. Чтобы в стране никогда не иссякало благословение богов, они силой сиддхи создали сверкающую радужную пятицветную сферу, которая поддерживала бы связь мира с центром галактики – Вишну-набхи (пупком Бога Вишну, хранителя Вселенной ), и питала этот мир его силой. Чтобы она была надежно защищена от неблагоприятных влияний и визитов асуров, ракшасов, демонов, своей божественной силой риши накрыли ее пятью прозрачными куполами. Чтобы все двадцать четыре элемента, составляющие Вселенную, находились в гаромнии, они создали двадцать четыре магических элементных устройства (таттва-янтры) и разместили их в нужных местах на берегах материка Арья-варта. Чтобы пять великих элементов Вселенной всегда были в гармонии, и мир не уничтожался во время малой пралайи подобно обычным материальным мирам и существовал бесконечно долго подобно Махар-локе, Сатья-локе и Тапа-локе, была создана мандала храмов Пяти великих элементов (панча-таттва мандир), и в глубине материка Крита были расположены храмы пяти элементов. Чтобы в мире могли счастливо обитать множество полубожественных существ – людей, сиддхов, риши, полубогов, апсар, гандхарвов, киннаров, якшей и т.д, прямо у берегов священных озер были созданы восемь огромных прекрасных городов: Хираньяпур, Экачакра, Шантипур, Бходжа, Праджьотишам, Амаравати, Пушпатака, Тваштар. В каждом городе было построено множество украшенных золотом, драгоценными камнями чудесных храмов, дворцов и прекрасных зданий. Вокруг каждого города риши велели создать по восемь уютных, радующих взор и услаждающих слух, малых городов-спутников.
В китайской мифологической космографии (трактат даоса Ле Юйкоу «Ле-цзы», он же: «Чун сюй чжэнь цзин» – «Истинный путь прорыва через пустоту»; IV в. до н.э.) существует рассказ о плавучих горах у Великой Бездны Гуйсюй, в т.ч. о знаменитой горе Пэнлай: «… К востоку от Бохая (страна на востоке, – О.Г.), на расстоянии в неведомо сколь¬ко тысяч ли, есть в Великом океане пропасть воистину бездонная. Зовется она “Входом в Пустоту” (Гуйсюй, – О.Г.). В нее стекаются все воды Восьми пределов света. Девяти областей и Небес¬ной Реки. Внутри нее есть пять гор, названия которым Дайюй («Колесница Приемства», – О.Г.), Юаньцзяо («Круглая Вершина», – О.Г.), Фанху («Квадратная Чаша», – О.Г.), Инчжоу («Обитель Красавиц», – О.Г.) и Пэнлай («Приют Презревших Блага», – О.Г.). Горы эти достигают в высоту тридцати тысяч ли и столько же на¬считывают в окружности. Плато на их вершинах имеет в ширину девять тысяч ли. Расстояние между горами со¬ставляет тридцать тысяч ли, но они считаются близкими соседями. Башни и террасы там из яшмы и золота, звери и птицы — из белого шелка, там растут целые рощи деревь¬ев из жемчуга и кораллов, цветы и плоды источают див¬ный аромат, и те, кто вкусят их, никогда не состарятся и не умрут. Живут там бессмертные мужи, которые днем и ночью летают в несчетном количестве с одной горы на дру¬гую. Однако же горы те не имеют основания, поэтому они поднимаются и опускаются вместе с волнами океана и ни единого мига не стоят спокойно. Бессмертные были этим весьма недовольны и пожаловались Верховному владыке. Владыка испугался, что они уйдут на Запад и он лишится обители мудрейших душ, поэтому он велел Юйцяну по¬слать пятнадцать огромных черепах поддерживать горы на своих головах, заступая на эту службу в три смены, а каж¬дая смена длится шестьдесят тысяч лет. С тех пор горы стояли неподвижно. Однако же в царстве Драконьего Князя жил великан, который всего лишь за несколько шагов достиг этих пяти гор. Закинул удочку и на один крючок поймал сразу шесть черепах, взвалил их себе на спину и ушел. Там он обжег их панцири для того, чтобы гадать по ним. Тут две горы, Дайюй и Юаньцзяо, уплыли на север и затонули в великом океане, а с ними отнесло и несчетное множество небожи¬телей. Бог очень рассердился и особым указом урезал тер¬риторию царства Драконьего Князя и укоротил рост его жителей. Но во времена Фуси и Шэньнуна люди в той стра¬не все еще достигали в высоту нескольких сотен локтей» (Ле-цзы, Гл. 5. Вопросы Тана).
… Естественно, что через столетия, особенно после открытия Колумбом Нового Света, произошел в представлениях последующих хранителей тайны тамплиеров конфликт между религиозной и научной картиной мира. Но не заметить, что «Земля за Океаном» оказывается тождественной новооткрытому континенту, они вряд ли могли…
Например, известна т.н. «Карта мира из Ивишема». Эта необычная карта мира была создана в аббатстве западноанглийского города Ивишем около 1390 г. Впервые она была описана в 1995 г. [Barber Peter. The Evesham world map: A late medieval English view of god and the world // Imago Mundi. – Vol. 47, N 1. – P.13-33. – http://www.tandfonline.com/doi/pdf/10.1080/03085699508592811], хотя упоминалась еще в 1936 г. В отличие от более ранних географических карт, дошедших до нашего времени, данный экземпляр изображает очень большие земели в Атлантическом океане, западнее Испании и Гибралтарского пролива. Вместо единого острова Великобритания, карта из Ивишема показывает архипелаг с морскими проливами между Англией, Шотландией и Уэльсом. Во-вторых, южные берега «Англии» там простираются чуть ли не до Северной Африки, соседствуя с тропическими «Счастливыми островами» античности. Эта особенность не встречается ни на одной другой карте мира.
Аббатство города Ивишем, третье по величине и значению в Англии, с церквями Всех Святых и святого Лаврентия, было основано в 702 г. святым епископом Эгвином на месте видения Богородицы, держащей в руках расскрытую книгу. Сам основатель монастыря аббат Эгвин несколько раз совершал морское путешествие в Рим. Его эмблемой была большая рыба, держащая во рту ключ. Интересно то, что город Ивишем (Ившем; Evesham, от др.-англ. Eofeshamme «дом свинопаса») находится у юго-восточных границ Уэльса на территории округа Вичэйвон (графство Вустершир), которое когда-то было отдельным англо-саксонским племенным королевством Hwicce (577-804 гг.; с 628 г. вассальное по отношению к королевству Мерсия и в нем правили потомки мерсийского короля Пенды) и название которого Wychavon происходит от др.-англ. Hwicca, Wiccia, что означало «ковчег, сундук», «выдолбленное дерево», «священный корабль». По реке Эйвон (Авон) жители Хвикки спускались в плавание в реку Северн и оттуда в Бристольский залив.
