Сталин, Сочи и сакральная география

Без названия1

Натолкнувшись случайным образом в новостной ленте «Вконтакте» на вопрос о том, нужен ли памятник И.В. Сталину в Сочи, я вспомнил об идеи написания «Сочинской сакральной географии» — развернутого эссе (а может быть даже сборника) посвященного сакрально-символической стороне курорта.

Отмечу, что под «сакральной географией» здесь имеется ввиду не путеводитель с описанием тех или иных мест, которые можно причислить к «сакральным» (дольмены, церкви, остатки капищ и храмов и т.д.), сколько возможность (или попытка) описания отражения сакрального в общественном бессознательном на примере Сочи и сочинцев.

Методологически к этой мысли подтолкнула книга Павла Зарифуллина «Русская сакральная география», в которой автор подобно Вергилию, ведущему Данте по кругам ада и рая, ведет читателя по слоям русской (российской) идентичности, т.е. по архетипическим образам народного бессознательного, символически выраженных в географии России.

Подобно этому можно описать и сочинскую сакральную географию. Но т.к. вопрос этот весьма сложный и требует долгого и подробного исследования и объемного изложения, то здесь я просто изложу мысль об роли Сталина в сочинском сакральном.

Итак, сакральное — это прежде всего чувство священного ужаса, трепета и вместе с тем восторженной радости, т.е. так называемое чувство нуминозности, которое возникает в глубинных психологических структурах и символически выражается в мифах. Т.е. когда речь идет именно о сакральном, то речь идет прежде всего о мифологическом отражении, о мифологическом восприятии, о символизме, от которых человек даже 21-го века никуда не может деться, т.к. это фундаментальное свойство человеческой психики — переводить жизнь в образ и в символ (т.е. создавать бытие, наделяя жизнь смыслом, присутствием или «Dasein» по Хайдеггеру). И в этом ключе размышление о роли Сталина в жизни города наполняется новым содержанием, где Иосиф Висарионович приобретает образ демиурга, создавшего город (а в плане страны — создавшего страну).

Первое, на что стоит обратить внимание, так это на символичность Башни на горе Ахун, т.к. ее постройка акт по сути наполненный глубоким мистическим смыслом, магией и заклятием стихий. Наш город — город стоящий на берегу моря и вместе с тем у подножия гор, и с позиции мифологии здесь происходит столкновение двух титанических стихий, двух хтонических логосов — Суши и Моря, традиционными символами которых с древнейших пор выступали Морской Змей и Дракон, которые здесь, на побережье вполне могли представлять из себя одно целое. Легенда гласит, что девушка Мацеста победила злого дракона, живущего в пещере и скрывающего от людей целебные воды, но при этом погибла сама, но дух ее остался в самом мацестинском источнике.

Примечательно, что пещера, в которой жил дракон находится практически у подножия горы Ахун — горы, имя которой означает имя древнего божества, покровителя леса и животных, одного из главных божеств адыгской мифологии. Примечательно, что именно на этой горе Сталин построил башню, и о целях строительства башни говорят, что мол только для того, что бы можно было любоваться завораживающим видом гор, моря и окрестностей.

Но в сакрально-мифологическом плане, тут можно разглядеть и то, что построив башню на самой высокой горе города, Сталин вместе с тем приручил и дух злого дракона Мацесты, а так же поселил в башне саму девушку Мацесту, ведь все красивые принцессы должны жить в башнях на горе, и подходы к этой горе должны охраняться драконом. И в этом плане так же интересно и то, что именно с мацестенских источников и начинается история города как всесоюзной здравницы, как города-курорта. Но еще стоит сказать, что судя по развалинам древних храмов на Ахуне энергетика этого места была известна людям с давних пор, чего не мог не заметить Вождь, ведь человек он был знающий и ведающий многое, ведь не зря он учился в духовной семинарии и как говорят был знаком с самим Гурджиевым.

Конечно, в такой трактовке строительства башни нет рационализма, но когда речь идет о сакральном — речь всегда идет об иррациональном, о сокрытом и о том, что не поддается логическому объяснению (это так называемое пралогическое мышления, о котором писал Леви-Брюль, изветснейший антрополог, мифолог и этнограф). Но такая трактовка, как мне думается, вполне адекватно может иллюстрировать сакральную и символическую роль вождя народов, да и сама башня (а так же практически весь архитектурный облик города, то чем сочинцы привыкли гордится — санатории в стиле «сталинский ампир», зеленые парки, курортный проспект и многое другое — все это связано с именем Сталина) — это уже воплощенные памятник человеку, который крайне много сделал для развития и жизни страны и города. Что касается самого памятника Сталину в Сочи — это было бы не плохо, опять же как символический акт, напоминающий нынешним «элитам» об их мелочности и никчемности по сравнению с этой эпохальной фигурой. (В этом смысле Сталин персонификация самой эпохи и тех людей которые трудились и жили на благо Родины, не стоит думать, что только один человек решает всегда все).

В народном бессознательном Сталин давно уже стал сакральным, своего рода «божеством», вызывающим одновременно и чувство благоденствия и чувство ужаса, и ничего странного в этом нет, ведь любое, что становится «божеством», т.е. потусторонним, недоступным для рационального анализа будет нести в себе черты и «зла» и «добра», это закон любой мифологической фигуры, это схема для любой мифологии. И скорее всего еще очень долго в повседневном обороте будет звучать фраза «Сталина на вас нет», с которой будут обращаться к нарушителям закона и порядка.

Виктор Рябов